и взлетаю.
Как же я скучала по этому умению! Как мне не хватало возможности в нужный момент просто взять и улететь!
После пожара Небесное Царство изрядно перестроили, да и разрослось оно прилично, но некоторые места остаются неизменными. Как, например, Хижина, Парящая в пустоте. Здесь по-прежнему царит любимая мной вечная осень: качают кронами клены, роняя свои листья-звезды наземь и устилая пространство красным. Сама же изящная бамбуковая хижина будто дремлет, ожидая хозяина. Кажется, плетеная дверь сейчас распахнется, и дядюшка Жу, в обнимку с неизменной бутылкой-тыквой, станет громко изрекать философские истины. В былые времена я любила заглянуть сюда, потому что вино у дядюшки Жу было всегда отменное. Не та жижа, что он пьет сейчас.
Ловлю себя на том, что соскучилась. Интересно, почему он еще не здесь? Помнится, Фэн Лэйшэн обещал, что дядюшка Жу вернется к прежнему занятию. Нужно будет порасспрашивать, когда мой темный страж исцелится. Но сейчас у меня другой интерес.
Веду Хушэня на небольшой балкончик, буквально висящий над бездной, указываю на ротанговое кресло.
– Садись, так нам будет лучше говорить.
– Что это за место? – щерится Тигриный Бог. – Здесь воняет черепашатиной!
– Так-так! – Показываю ему кулак. – Ты забыл, что я – Богиня Чудовищ? Вы для меня все равны.
– То есть я равен черепахе? – Хушэня передергивает.
– По крайней мере, – акцентирую я, – черепаха ни разу не предавала меня.
Пусть и колотила в подпитии, но это другое, как выражается Пепел.
– Так и я, хозяйка, всегда был на твоей стороне! – Хушэнь разводит руки в стороны, будто показывая, что не имеет дурных намерений. И глаза при этом честные-честные, как у кота, только что свалившего любимую вазу хозяйки.
– Да? – Делаю вид, будто поверила. – Тогда как ты объяснишь вот то?
Кладу перед ним то самое письмо.
Он хватает его, бегает глазами по столбцам иероглифов.
– Откуда оно у тебя? – спрашивает виновато.
– Добрые люди нашли и доставили.
– Это не то, о чем ты подумала! – Хушэнь вскидывает узкую ладонь, загибает большой палец и мизинец и говорит то, чего я никак не ожидала: – Клянусь полосками на своей шкуре, я никогда не предавал свою хозяйку! Если я лгу, пусть у меня отвалится хвост!
Даже пугаюсь: он сейчас серьезно?
Но на красивом лице Тигриного Бога ни капли привычной насмешливости. Брови сведены к переносице, а в золотых глазах полыхает решимость.
– Ты многого не знаешь, хозяйка. – Он цапает меня за руку и прижимает ладонь к своему сердцу, которое сейчас бьется взволнованно. – О той войне. О том, что происходило помимо. У тебя нет всей картины. И я, и Владыка Бай – мы не предавали тебя. Разве может дух-прислужник пойти против хозяина? А я уже тогда был твоим прислужником!
– Почему, кстати? – Смотрю пристально, надеюсь, прямо в его тигриную душу.
– Только так, хозяйка, мы могли спасти тебя и защитить! – патетично восклицает он.
– От чего?
– От перипетий сюжета.
Это кажется полной несуразицей, но сердце моего друга сейчас распахнуто настежь, и я не вижу в нем лжи…
Эпизод 23
Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах
Рассказанное Хушэнем не укладывается в голове.
Мы все – лишь иероглифы на бамбуковых дощечках Создателя? Как так-то?
Это прозвучало настолько дико, что вначале я подумала: наверное, мой прислужник слишком расстроен предательством своих наложниц. Но когда его слова подтвердил и Пепел, который, кстати, удостоверил подлинность письма, стало по-настоящему грустно.
Что вообще происходит?!
Пепел ловит меня мечущуюся – я наворачиваю уже который круг по террасе его дворца, – останавливает, берет за плечи и заглядывает в лицо.
– Я понимаю, в это трудно поверить, но Предначертание существует. И тогда, ввязавшись в войну, я очень хотел его переписать, ведь согласно этому самому Предначертанию тебя ждала смерть. Но кто мы перед замыслом Создателя? Это я понял потом, когда был вынужден зачитать и исполнить твой приговор.
Его слова горчат, в глазах – гарь войны, марающая безупречную белизну души.
– Делай со мной что хочешь, но я не верю! Не бывает сюжета, который нельзя переписать!
Бай Гаошан отпускает меня, подходит к парапету и опирается на него, устремляя взгляд вдаль. Наверняка размышляет о чем-то важном и не очень приятном для меня.
– Есть способ, – произносит наконец, по-прежнему не глядя в мою сторону.
– И? – тороплю его. Мне не нравится, когда начинают подбирать слова, вместо того чтобы сказать о самом важном напрямую.
– Для этого нужно стать соавтором Создателя.
– Это же замечательно! – Мне хочется кружиться и смеяться. Решение такое простое! Вот оно!
– Не очень, – вздыхает Пепел. – Старик – единоличник. Кроме того, нас, своих созданий, он не считает достойными.
– Вас, может быть, и нет, – продолжаю радоваться, – но меня-то он не создавал! Я родилась из Предвечного Хаоса, как и он сам. Я почти что его сестра.
Пепел вскидывает на меня свои бездонные глаза, в которых теперь навечно кружатся искорки того пожара.
– Ты права, – говорит он. – Это может сработать.
– Осталось найти старика!
– Его и искать не надо. Он любит находиться среди нас под личиной Вэньчана.
– Вэньчана? Этого бесполезного Божка Литературы?
– Бесполезного? – хмыкает Владыка Дня. – Сотни бедолаг из Мира Смертных, которые сдают императорский экзамен и взывают к нему, не согласятся с тобой.
– Неважно. – Взмахиваю, будто крылом, расшитым рукавом своего ханьфу. – Я должна встретиться с ним и ткнуть его носом в написанное. Пусть посмотрит, что натворил. И судьбу нашей троицы, и той самой принцессы с генералом, и бывшего Наследного Принца с его Розочкой… Он за всех должен ответить! Мы не герои его нелепых историй, мы – живые!
– Ага, – усмехается Пепел, – вот и попробуешь ему это объяснить.
– Вот и попробую. Идем!
Хватаю его за рукав и тащу за собой. Кажется, кое-кого надо поучить правильно сочинять истории. А в этом я мастак – столько перечитала и переслушала! Смертные куда более изощренными сочинителями будут. И я это докажу.
Дворец Вэньчана, в отличие от остальных строений Небесного Царства, не блещет роскошью, но лотосовый пруд здесь по-настоящему прекрасен. И изящный мостик рядом. И Деревья Феникса, круглый год покрытые ароматными алыми цветами. Меж ветвей одного из них покачивается плетеный гамак, а в нем возлежит… Творец Всего Сущего.
Спускаясь к смертным, боги нередко принимают иной облик. Одни – чтобы более величественно выглядеть на статуях в своих же храмах, другие… Наверное, просто повеселиться. Но именно желание Вэньчана изменить внешность мне понятнее всего. Смертные изображают
