сможем их вернуть. Мы теперь чужие люди. И у каждого свою дорога. Я уехала, Игнат. Уехала в другой город. И я никому не скажу куда. Когда ты читаешь это, я скорее всего уже сменила номер телефона и удалила все социальные сети. Не нужно меня искать, Игнат».
Я взвыл в бессильной ярости и скомкал лист бумаги. Швырнул его в ведро для мусора.
Глупая Снежинка. Я никогда больше не отпущу тебя. Я найду тебя, где бы ты не пряталась от меня. Ты моя, девочка. Только моя. Теперь я в этом уверен. Теперь я буду идти напролом.
Глава 20
Игнат
Этот год не проходит, он ползёт медленно, каждой своей минутой делаю пустоту в душе ещё больше. Каждый день без Снежаны равен пытке. Каждый день без моей улыбчивой Снежинки убивает. Я каждый день обиваю порог её дома. Каждый день умоляю её мать сказать, куда уехала Снежана. Но в ответ слышу только:
— Я сама не знаю, Игнаша. Она связывается только по видеосвязи с нами.
Я ждал вместе с её матерью, когда Снежинка позвонит. В наглую отказался уходить. Мне нужно было увидеть её. Хотя бы услышать любимый голос. Попросить вернуться. Узнать где она и поехать к ней. Но услышав мой голос, Снежана тут же сбросила.
Я сидел опустошённый и смотрел невидящим взглядом в одну точку. У меня нет ни единой зацепки. Ни единой даже крохотной возможности узнать, где она. Никто из друзей не знает. Если они не лгут. Если они не заняли её сторону.
— Мне жаль, Игнат. Жалко вас обоих, — мать Снежаны села рядом со мной и накрыла рукой опухшие кулаки. — Если бы я знала, куда она уехала, я бы сказала. Я люблю свою дочь и знаю, что с тобой она будет счастлива. Я всегда знала, что вы будете вместе.
— Мы не вместе, — горько усмехаюсь.
— Дай Снежане время, Игнат. Я не знаю, что у вас случилось. Не знаю, чем ты её обидел. Даже злиться на тебя не могу, — слышу её тихий смешок. — Я вижу, как ты переживаешь. Она вернётся, тогда вы поговорите.
— А что если… — голос обрывается. — Что если она встретить другого?
— Такая любовь так быстро не проходит, Игнат. Вам обоим нужно время, чтобы всё осознать и принять. Вы оба должны понять, что больше не сможете быть просто друзьями.
— Прошёл месяц, — выдыхаю с отчаянием. — Месяц, а мне кажется, что десять лет. Мне сложно, — слова даются с трудом. Я не привык говорить о своих чувствах. — Мне сложно без Снежинки. Безумно сложно.
Мама Снежаны улыбается светло и радостно, а потом выдаёт:
— Ей точно нелегче. Я не буду той тёщей, которая всегда будет лезть в ваши отношения и будет пытаться учить жизни. Я вижу самое главное, то, что мечтает увидеть каждая мать — моего ребёнка любят. А обиды… Все мы люди, Игнат. Все мы ошибаемся. Все боимся. Все говорим слова, о которых потом жалеем. Но без всего этого не была бы жизнь такой яркой. А после ссор долгожданное примирение не казалось бы таким сладким. Мы с отцом Снежаны в молодости ссорились постоянно, почти каждый день. И из-за таких пустяков, что смешно сейчас становится. Вот был случай, — тётя Алла хохотнула и рукой по столу стукнула, — Боря спросил, что я на восьмое марта хочу, а я, вся такая скромная, сказала, что его присутствия рядом будет достаточно. Представляла, что он сейчас приедет, с букетом цветов, с конфетами. А он сделал, как я сказала, — улыбается умилённо и по-прежнему влюблённо, — приехал без подарка. Я его выгнала, обидевшись, что он такой недогадливый. Мы вместе с Борисом уже двадцать пять лет. И каждый день я узнаю его с новой стороны. Вы со Снежаной всегда будете лучшими друзьями, иначе в отношениях никак. Но с годами вы научитесь слышать друг друга, а не рубить сгоряча. Дай ей остыть.
Я кивнул. Вот только тяжело мне соглашаться. Сколько Снежинке ещё времени понадобится? Сколько мне ещё ждать, чтобы она вернулась. Чтобы хоть позволила поговорить по телефону. Хотя бы голос услышать.
Я каждый день ждал её. Каждый грёбанный день в течение года. Выискивал взглядом в толпе. Ходил каждый день к её матери, надеясь, что она скажет мне, куда ехать. Где искать мою девочку.
Я злился. Хотел крушить всё вокруг. Почти ненавидел её за то, что лишила меня себя.
Собирался плюнуть на всё. Забыть. Я бл*ть не Хатико, чтобы ждать её. Но я бл*ть ждал. Продолжал ждать, как щенок. Тряс Глеба, Тоху, Диму и Рому, надеясь, что они знают, куда уехала Снежана. Надеясь, что хоть кто-то их них связывался с ней. Но парни только руками разводили и заверяли, что никаких новостей от Снежки не получали.
Костяшки пальцев на обеих руках не успевали заживать. Если я не работал, то пропадал в зале. Я изматывал себя настолько, чтобы спать без снов. Чтобы хоть ночью моя зеленоглазая ведьма, моё наваждение не преследовала меня.
Я бы мог бухать. Мог бы трахать девок, которые крутили перед моим носом задницами в зале. Мог бы давно плюнуть на всё.
Но я люблю Снежану. Безумно сильно люблю. До помутнения рассудка. Я не просто люблю, я завишу. Потому что без неё у меня самая настоящая ломка. И х*ня это, что за двадцать один день формируется привычка. Можно бросить курить. Можно бросить пить. Но невозможно перестать думать о девчонке. Невозможно привыкнуть к жизни, где нет её. Мне нужен не двадцать один день, а двадцать один год. Тогда, возможно, я смогу привыкнуть.
Я помню каждый момент, когда занимался с ней любовью. Со Снежинкой я увидел эту грань. Понял, в чём разница — трахать ту, к которой просто тянет, а совсем другой заниматься сексом с той, что любишь. С той, кого боготворишь.
Подумать не мог, что когда-нибудь стану настолько хорошо общаться с Михой. К нему я поехал в первую очередь, полагая, что Снежинка решила спрятаться от него. Но студия была пуста. Номер телефона, который был указан на сайте, был нерабочим.
Встретился с ним случайно в зале. Парень сидел на лавочке у ринга, где прыгала высокая девчонка в лосинах. Он даже не обернулся на меня, когда я рядом опустился.
— Нравится красавица, да? — ядовито поинтересовался
