— В декрет когда? — спрашивает строго. — Срок уже подходящий!
— Уже вышла, сегодня был последний день.
С легкой подачи Анварова!
За два дня этого мужчины стало в моей жизни так много, что я не могу понять, как проходили мои дни до его появления?!
— Ты переживаешь, зайчонок, и это нормально в твоем положении.
Вздыхаю. Ох, папа, ты о настоящем положении дел даже не догадываешься. Ты увидел улыбчивого Амира, а когда он улыбается, то может продать тебе твою же собственную жизнь втридорога.
Внезапно я понимаю, что не хочу, чтобы родители и другие близкие узнали другую версию Анварова — жестокую, холодную и расчетливую.
Не хочу, чтобы они стали такой же жертвой его влиятельности и неумолимой натуры, какой жертвой стал Юрка, оказавшийся не в то время, не в том месте…
На судьбу Юрки мне плевать, но я не переживу, если Анваров катком пройдется по моим близким. У некоторых есть бизнес, свои притязания и начинания.
Конечно, в сравнении с нефтяным магнатом, бизнес моих близких кажется просто пшиком, но для них это целая жизнь, и только от моего послушания зависит, осуществятся ли их мечты.
— Па, уже довольно поздно. Я хочу отдохнуть.
— Ладно-ладно, не буду вам мешать, — усмехается, будучи уверенным, что рядом со мной находится Анваров. — Позднее еще увидимся, зайчонок. Позвони маме! — просит строгим тоном.
— Позвоню, — пообещала, с трудом проглотив ком в горле.
С мамой сложнее. Она мой обман вмиг раскусит, поймет, что я расстроена до ужаса. Поэтому с мамой я буду говорить, только когда стану уверена, что смогу удержать на лице улыбку и ни разу не всхлипнуть.
Попрощавшись с папой, я не спешу расставаться с телефоном. Кручу дорогущий смартфон в руках, всегда хотела попробовать такой, но сейчас не чувствую удовлетворения от крутой, навороченной игрушки последней модели.
Нужно сделать еще один звонок, понимаю, скрепив сердце.
Самый важный и… сложный. Я должна позвонить Анварову, пока он не рассвирепел и не причинил вред моей семье.
Он отвечает сразу же, не успев дать мне время, чтобы помариноваться в соку собственных страхов и желания бросить телефон как можно дальше.
Стук сердца оглушает. Но еще громче в голове вопят голоса страхов и сомнений.
— Врачи сказали, что я в порядке.
— И?
— Я хочу домой.
— Домой? — уточняет ровным тоном. — В какой именно дом ты хочешь попасть?
Там, где ты, едва не говорю в запале. Отсчитываю три секунды, чтобы голос не дребезжал.
— В тот, где будет расти мой сын и чувствовать себя уверенно.
— Я отправлю за тобой водителя и предупрежу персонал.
— Анваров, я знаю, что война с тобой обречена на провал и не хочу воевать. Может быть, есть вариант мирного соседства на твоей территории?!
В ответ звучит тишина. Я даже собственного дыхания не слышу, сердце в груди замерло испуганным зайцем. Отнимаю телефон от уха и смотрю на экран, решив, что звонок прервался сам по себе.
— Вариант есть, и я его тебе уже озвучил, — звучит в отдалении голос Амира.
Короткие гудки лупят по барабанным перепонкам.
Амир
Зверь жаждет крови. Даже мысль о купленном подарке пропала из головы в тот же миг, как получил звонок от Раисовой.
Думал, снова услышать колкость, но получил предложение о мире. Фальшивое, как улыбка моих врагов.
Света сорвала чеку с гранаты и швырнула ее в меня, а потом пришла с белым флагом на переговоры?!
Поздно, девочка!
Скриплю зубами, стирая их в пыль. Слишком поздно…
Не переношу перчаток, брошенных в лицо, никогда не прощаю плевки. Еще хуже воспринимаю откровенную ложь!
Поздно… Слишком поздно сдавать назад и включать кота-Леопольда с его коронной фразой: ребята, давайте жить дружно?
— Ты у меня попляшешь!
Кстати, почему она так и не сплясала?! До сих пор!
А? Почему?!
Пока автомобиль катил до клиники, я столько планов внутри себя построил, даже охренел от грандиозности своего мышления.
Вот это размах… Вот это аппетиты!
Чего там только не было…
— Где она?! — спрашиваю у медсестры, дежурящей на посту.
— Раисова у себя в палате.
— Почему не готова к выписке?! — спрашиваю строго.
— Она ничего не сказала, что за ней должны приехать.
Так-с…
Сама проворковала, что хочет домой, но сидит в палате?! Ждет, что за ней придут?
Света должна была у порога стоять! Полностью одетой, преданно-лживо заглядывая мне в глаза
Именно такого я от нее жду после звонка. И как же мне хочется посмотреть ей в лицо, сказав, что это лишь цветочки, что я…
Пылая от негодования, сам захожу в палату.
Знаю, что сказал, мол, водителя отправлю. Но не могу допустить, чтобы мой Тагир без присмотра остался!
Дверь распахивается резко, но бесшумно. Надеюсь застать лгунью врасплох, ведь Раисова, оказывается, тоже умеет лгать и играть в показное смирение, а она…
Она спит!
Сидя в кресле.
В больничной сорочке, крепко сжимая пальцами телефон.
Кто-то собирался домой и забыл собраться?!
Злость испаряется как по волшебству.
Я был в ярости на Свету, уязвлен отказом и ударом ниже пояса, но сейчас остыл почти мгновенно, заметив выражение ее лица, перепуганное и полное сомнений даже во сне.
Ладно… В конце концов она беременна, напоминаю себе.
Повздорила немного. Или много?
Откуда мне знать, как ведут себя беременные? Она же первая, с кем я имею дело!
До недавнего времени я и не задумывался о многом, не слушал даже разговоры других. Они протекали сквозь меня, как вода сквозь пальцы, не цепляя деталями.
— Девушка остается в больнице? — спрашивает медсестра.
— Что? — хмурюсь. — Ничего подобного. Я ее забираю.
— Разбудить?
— Иди на свой пост. Здесь я справлюсь сам. Без помощи посторонних?
Присев на подлокотник кресла, разглядываю лицо Светы. Осторожно снимаю прядь, налипшую на влажную щеку.
Ревела, что ли? При мне держалась до последнего! Но постель измята, как будто она в ней без конца ворочалась.
— Нарушение сна беременных вредно для их плода, — ворчу себе под нос, подхватывая Свету на руки.
Она спит крепко. Да-да, это она умеет, ухмыляюсь, вспомнив прошлую ночку.
