схватил меня за рукав и потащил в поместье.
* * *
Консул выслушал нас молча.
– Что же, все тайное становится явным, – тихо произнес он, когда я закончил свой рассказ.
– Дядя, так значит, это правда? – спросил Тирр.
Лицо консула озарилось слабой печальной улыбкой, при виде которой мне внезапно сделалось спокойно на сердце. Волнение отступило. Мои опасения разгневать консула развеялись, а вместе с ними развеялись и последние сомнения. Я еще ничего не понимал, но уже наверное знал, что поступил правильно. Консул поглядел на меня усталыми глазами, и мне показалось, что в его взгляде я прочитал благодарность.
– В свое время вы узнаете, – ответил консул.
Он поднялся с кресла и подошел к окну, сцепив руки за спиной.
За все время это был второй раз, когда я очутился в кабинете консула. Мое внимание привлек портрет. На нем изображены были незнакомые мне мужчина и женщина. Оба они были красивы. Может быть оттого, что выглядели счастливыми. Словно они беззаботно беседовали о чем-то приятном или мечтали, и в этот миг художник навсегда запечатлел их лица на холсте.
Вслед за этим мой взгляд упал на листопереворачиватель. Он стоял на краю письменного стола. Рядом лежали несколько листов белой бумаги, гусиное перо и чернильница. Через высокие окна в кабинет мягко струился свет бледного осеннего солнца. Массивный деревянный шкаф весь уставлен был книгами. В камине догорали угли. Пол был устлан разноцветным ковром, а из угла на меня гордо взирала бронзовая статуя орла с расправленными крыльями.
Повернувшись, консул произнес:
– Готовы ли вы помочь мне?
– Ну, разумеется! – воскликнул Тирр.
– А ты, Уалий? – обратился консул ко мне.
– Обещайте, что все объясните, – сказал я.
Консул улыбнулся.
– Обещаю, – ответил он. – Но не сейчас. Это долгая история, а у нас слишком мало времени. Сегодня нам всем предстоит хорошо потрудиться.
– Что мы должны делать? – спросил Тирр.
– Отправляйтесь в город и раздобудьте там все, что связано с алхимией. Реагенты, колбы, пробирки, прочую лабораторную утварь . . . И главное – серу и ртуть. Но будьте осторожны со ртутью, она . . .
– Очень опасна, знаю, – перебил Тирр. – Понятия не имею, для чего все это нужно, но жутко интересно.
– Постарайтесь не привлекать к себе внимания, – сказал консул. – Ровно в полночь я жду вас у ворот старого сада.
* * *
Мы с Тирром разделились. Он был должен обойти аптеки, а я отправился в городскую библиотеку.
Старик-библиотекарь не сильно удивился, когда я заказал ему книги по химии, а заодно спросил, нет ли чего-нибудь о свойствах драгоценных металлов. Он давно уже считал меня страшно умным. А что ему было думать? Я каждую неделю брал в библиотеке по несколько толстенных книг и вскоре возвращал со словами, что прочитал от корки до корки. Разумеется, я не говорил, что книги беру для Эрудита.
Старик принес мне все, что сумел найти. По большей части это были научные пособия по химии для школ и академии. Я сразу их отмел, сосредоточившись на более старых и заумных трудах. С важным видом я принялся листать их, и хотя не понимал ни слова, они показались мне как раз подходящими случаю.
– Беру вот эти, – сказал я, отложив в сторону несколько самых внушительных томов.
Старик нацепил на нос очки и принялся заносить сведения о книгах в читательский журнал. У него была дряблая желтая кожа, и сам он похож был на потрепанную книгу, которая лет сто пролежала в пыли на полке книжного шкафа.
– Должно быть, ты читаешь круглыми сутками? – произнес старик, скрипя пером.
– Так и есть, – подтвердил я, складывая книги в мешок.
– Это весьма необычно.
– Почему? – насторожился я.
На мгновение мне показалось, что старик о чем-то догадывается.
– Ну . . . в твоем возрасте мне не сиделось на месте. Я любил бегать с друзьями во дворе. Мы запускали воздушных змеев. Могли целыми днями наблюдать, задрав головы, как они трепещут в небе.
Библиотекарь устремил взгляд мутных глаз в потолок. Внезапно я понял, что мои опасения были напрасны. Старику просто хотелось поболтать. Должно быть, безумно скучно целый день сидеть в безмолвии и полумраке. А именно такой и была городская библиотека. Я почувствовал, что еще немного и старик предастся воспоминаниям молодости. Тогда его будет уже не остановить. Он непременно пустится в долгий рассказ, а у меня на это совершенно не было времени. Чтобы рассеять его ностальгическое настроение, я брякнул первое, что пришло в голову. Почему-то этим оказались излюбленные слова Эрудита.
– Нет большей радости, чем свет знаний, – произнес я.
– Что? Ах, разумеется . . . Разумеется, это так.
– Доброго вечера, – попрощался я и поспешил к двери.
* * *
– Помоги поднять сундук, – сказал Тирр.
– Как ты вообще передвигался с ним по городу? Он же тяжеленный, – удивился я.
– Одолжил в конюшне повозку, – ответил Тирр. – Гляди, сколько я всего набрал.
Тирр с гордостью открыл крышку сундука. Я заглянул внутрь. Сундук до верху был заполнен лабораторной посудой, а еще разными горелками, штативами, колбами с разноцветными порошками и прочим странным барахлом. Все это было тщательно переложено бумагой и деревянными стружками.
– С ума сойти, – воскликнул я. – Где ты все это раздобыл?
– Пришлось объездить весь город, – ответил Тирр с самодовольной улыбкой.
Убедившись, что поместье погрузилось в сон и на лестнице ни души, мы с Тирром вышли на улицу. По дороге к воротам старого сада нам несколько раз пришлось остановиться, чтобы дать себе отдых. Сундук в самом деле был очень тяжелым.
Ночь выдалась темной. Временами густые облака рассеивались и в мягком сиянии звезд различимы были очертания корявых деревьев. А затем все вновь погружалось во мрак. Хотя у Тирра был фонарь, мы его не зажигали, чтобы никто не заметил нас из окон поместья.
– Уалий . . .
– Что?
– Как, по-твоему, Ирис собирается использовать порошок?
Тирр говорил шепотом. Я почти не видел его в темноте. Лишь слышал шуршание листьев под ногами.
– Подсыплет в корм черного пса, – ответил я.
– Но как она это сделает? Пса кормит Йошек.
– Ирис ничего не стоит одурачить его.
– Они не очень-то ладят в последнее время, – сказал Тирр.
– Уже ладят, – ответил я. – Ирис об этом позаботилась.
Поставив сундук за деревом неподалеку от ворот старого сада, мы принялись ждать. Минуты тянулись очень медленно. Я слышал, как Тирр нетерпеливо топчется на месте, растирая друг об друга ладони.
– Прохладно стало, – тихо сказал Тирр.
– Ага. Который час?
– Ничего не вижу, – ответил Тирр. – Темно, хоть глаза выколи.
