сгорел… — она помолчала, затем прошептала с видимой болью, — вместе с мужем и Светочкой… и моей жизнью. А меня соседи вытащили… выжила…
Она резко задраларукав платья, и Матвей увидел жуткий шрам, тянувшийся по всей руке и теряющийся в складках одежды. Он зачарованно тронул его пальцем. Анастасия грустно улыбнулась и, опустив рукав, решительно закончила.
— Думала — свихнусь… да и свихнулась, в общем-то. Все пыталась вены себе перегрызть… представляешь — не перерезать, а непременно перегрызть. Не знаю… чем бы все это закончилось — совсем не в себе была, но каким-то образом, я и не помню как, оказалась здесь, в этой деревне… — она вдруг быстро посмотрела на Матвея и твердо проговорила, не отводя от него своих глаз: — Очнулась под воротами дома твоего деда — Алексея Потаповича, или как его здесь называют, Ляксея Потапыча…
Она покачала головой и посмотрела в небо. Матвей проследил за ее взглядом и долго смотрел на ее, освещенный взошедшей луной профиль. Анастасия светло улыбнулась и как-то ласково глянула на Матвея.
— Или и вовсе попросту — Леший… Подобрал и выходил меня твой дед… С Божьей помощью вразумил и показал дорогу, — она помолчала и совсем тихо закончила: — И вот — я осталась здесь и присматриваю за этими людьми… таков мой Божий урок.
— А как же… — Матвей кивнул за спину, в сторону дома, где продолжалась гулянка.
— Иногда нужно давать послабления… — неожиданно мудро проговорила Анастасия, — человек слаб в своем грехе и, если держать его всегда в напряжении — рано или поздно взорвется. Пускай сегодня порадуются обретению своего родственника, главное, не допустить перехода праздника в запой…
Матвей понимающе усмехнулся, и в этот момент, словно иллюстрируя этот тезис, дверь дома распахнулась, и в проеме показался сильно подвыпивший Семен. С трудом держась за косяк двери, он радостно гаркнул, возбуждая собачий лай вдалеке.
— Матвеюха, дружище! Вот ты где! А мы тебя потеряли — айда к нам!
Анастасия тихо, но твердо выговаривая слова, произнесла:
— А ну-ка, Семка — изыди…
Семен вздрогнул, прищурился, присматриваясь в полумраке и, увидев Анастасию, прижал палец к губам.
— А-аа… понял, Настасья Ванна… — и, пятясь, скрылся в проеме, мягко закрыв за собой дверь.
Анастасия наконец ощутимо расслабилась и, сделав ловкий шаг, села рядом с Матвеем, обдав его волнующей смесью запахов чистого женского тела и самой капелькой каких-то очень приятных духов. Мимолетно коснулась его плеча, от чего Матвея на мгновенье бросило в жар. Запахнула на груди полы жилета и, искоса глянув на него, требовательно спросила:
— Ну, а тебя каким ветром занесло в наши края? Я же видела — ты так и не притронулся к выпивке…
Матвей усмехнулся, также искоса глядя на нее.
— Сеанс взаимной психотерапии?
Анастасия не поддержала этот легкий тон и твердо, почти не моргая смотрела на него. Матвей вздохнул и задумался, — почему бы и нет? Должен же он открыться кому-нибудь?
Вся эта дикая история сейчас казалась ему нереальной и черной сказкой, приключившейся не с ним. Это другой Матвей бегал под пулями от бандитов, спасая свою шкуру и неизвестно кому принадлежащие деньги. Терял друга и открывал в себе темные стороны своей души. А настоящий Матвей всю жизнь прожил здесь — в этой забытой богом деревне, спокойно и тихо сидя на этом крыльце под звездным небом, рядом с женщиной, которая его волновала.
Говорить, глядя в глаза, сидя так близко, было неудобно, и Матвей подался чуть вперед, опустив расслабленные кисти между колен. Задумчиво пожевал губами.
— Что же… справедливо… — он вздохнул и нерешительно начал, постепенно разгоняясь, — хм… представляете, не хочу больше пить… после последних событий — как отрезало. Странно это все, странно и… страшно. Все складывается в какую-то сюрреальную картину — все события, которые привели меня сюда…
Еще вчера я и знать не знал, что у меня есть живой дед, деревня, полная дальних родственников… Если честно — я случайно ввязался в какую-то грязную и непонятную мне заварушку… хотел помочь другу, но в итоге его убили, а у меня оказалась вещь, за которой охотятся бандиты… Я запутался, устал и не знаю, что мне делать… а тут еще — хотел просто спрятаться, а нашел такое… странно, ведь?
Он с надеждой посмотрел на профиль Анастасии. Женщина горько вздохнула, неуверенно спросила:
— А… семья?
Матвей непонимающе нахмурился. Анастасия тихо произнесла, низко опустив голову и при этом, Матвей готов был поклясться, густо покраснев.
— Я в паспорте видела — жена, сын… и прописка московская…
Матвей покачал головой, внутренне удивившись подобной наблюдательности.
— И это — тоже… с женой давно живем по инерции… сынишка только и сдерживает, а так бы уже давно… — он махнул рукой, помолчал, — так бывает, любили друг друга когда-то, а теперь — чужие люди.
Он замолчал. Наступила томительная тишина, в которой стали слышны пьяные выкрики разгулявшихся гостей. Анастасия разорвала паузу, рассудительно ответив.
— Непросто у людей пути складываются… Господь всех нас ведет дорогами правильными, только не всегда мы понимаем Его задумку…
— Бог… до нас ли Ему? — Матвей жестко усмехнулся и безнадежно махнул рукой, — люди убивают и мучают друг друга и никакой бог им не указ…
Анастасия вновь помолчала и неожиданно ласково, но убежденно проговорила, заглядывая в опущенное лицо Матвея.
— Нет, Матвей — ты не прав! Бог в каждом из нас, и мы все, рано или поздно придем к нему… и праведник, и грешник… Как блудный сын, прижмемся к стопам Его, и Он примет нас и простит.
Горько улыбнувшись, Матвей тихо ответил, не поднимая голову:
— Да, это все прекрасно — будет всем нам царствие небесное… когда-нибудь… ну а мне, что мне делать — здесь и сейчас??!
Анастасия положила руку ему на плечо, слабо сжала и резко встала. Матвей от неожиданности вздрогнул. Она так долго смотрела на него сверху вниз, что Матвей подумал — все, разговор окончен, но она все же проговорила:
— Я слаба, Матвей! И многого не знаю! Но я знаю человека, который даст тебе правильный ответ! А сейчас… сейчас нужно разгонять весь этот шалман! — она энергично кивнула на дверь, — утром… утром я зайду за тобой, и мы пойдем к человеку, который ответит на все твои вопросы и скажет — что делать!
Матвей тоже встал потрясённый ее изменением. Облизал пересохшие губы и выдавил из себя.
— И… и кто это?
После мучительной паузы Анастасия жестко проговорила:
— Твой дед!
Часть пятая
