Рыжего! Пожалуйста!
- Ой, ты меня прям застал врасплох, - честно признаюсь. – Питомец – это ответственность. Котёнок будет плакать по ночам, просится на горшок, который кому-то надо будет чистить.
- Значит, котёнка мне нельзя? – повесил нос Кирилл.
- Думаю, твоя мама имеет в виду то, что на принятие таких важных решений требуется время. – Поддерживает меня Демид. - И правильно делает.
- Ясно. Можно мне с бабушкой к бабе Шуре сходить на котят посмотреть?
- Конечно, можно, что ты спрашиваешь! - оживляется мама. – Обувайся давай и пойдём.
- Мам, пока меня не будет, покажи папе мою комнату и дипломы.
- Хорошо, - целую его в макушки и провожаю.
А когда запираю за ними дверь, кожей ощущаю на себе прожигающий взгляд. Разворачиваюсь и иду к лестнице, ведущей на второй этаж.
Адаров молча следует за мной. По просьбе Кирилла я показываю ему грамоты из садика и подготовки, а также лучшие, по мнению самого же Кирилла, рисунки и поделки.
Демиду интересно всё. Пока он изучает жизнь своего сына через его творчество, я стою в стороне полностью поглощённая мыслями.
И не сразу слышу, как он зовёт меня по имени.
- М? – переспрашиваю я. – Прости, задумалась.
- Я хочу на тебя злиться, Нэлли, - он подходит ко мне. Близко-близко. И не как отец моего сына, а как мужчина. Сшибая меня с ног своей внутренней силой и яростью. Давя животной сексуальностью.
И как мне растить с ним сына? Как переживать эту близость раз за разом? Хотя, может со временем эта острота уйдёт, притупится?
- Злись, - пожимаю плечами и не могу разорвать сцепки наших взглядов. – Имеешь право.
- Пытаюсь, - между нами просто мизерное расстояние, - но не могу. Смотрю на Кирилла и понимаю, что мне даже при огромном желании не к чему придраться. Ума не приложу, как ты смогла в одиночку воспитать такого умного и талантливого пацана.
- Он замечательный. И смышлёный с рождения. Никогда проблем с ним не было, - говорю как есть.
- Тогда он точно в тебя, - губы Адарова чуть дёргаются в улыбке, которую он сразу же подавляет. – Так странно видеть в тебе мать своего ребёнка, Нэлли.
Произносит это и нависает, а я пячусь какой-то жалкий шажок, пока не упираюсь в стену.
- Странно? Почему?
- Приходится конкретно фильтровать свои мысли.
В этот момент на телефон приходит сообщение от мамы:
« Мы у бабы Шуры посидим с час, тут дети со всей улицы собрались на котят смотреть. Поговорите там с Демидом с глазу на глаз. Не спешите».
- Отличная идея, - опасно — ласково звучит у моего уха.
- Ты о чём? – прячу телефон в карман и понимаю, что он прочёл сообщение.
- Поговорить с глазу на глаз, - наши тела слишком близко. - Не спеша.
- Адаров, - закатываю глаза, когда до меня доходит смысл его слов.
- Золотарева, - обхватывает моё лицо ладонями и горячо шепчет прямо в губы. – Хватит притворяться, что в этих отношениях секс нужен только мне.
Глава 23
- Отношениях? – меня в сторону ведёт от его наглых слов. – Какой секс? Ты что? Сейчас не время и не место, да и вообще…
Он своей прямотой вгоняет меня в такое смущение, что я безбожно краснею.
- Назови время и место.
Отказа Адаров не примет, да и разве когда-либо принимал? Его руки выплетают вокруг меня ласковый кокон, а может, паутину – ведь с каждой секундой сопротивляться становится всё сложнее. Он гладит мои бёдра, сжимает и притягивает к себе.
Я упираюсь в крепкую грудь ладонями. Это ведь жест сопротивления, да?
- Перестань… - говорю, но обрываюсь на полуслове, потому что Демид переходит в наступление.
И ещё какое.
Я больше не могу говорить. И дышать тоже. Его губы на моих губах, руки жадно сминают талию и рывком выдёргивают заправленную в джинсы блузку. Он сшибает меня с ног поцелуем. В прямом и переносном смысле.
Подхватывает меня за бёдра. Поднимает над землёй так, словно я ничего не вешу. На задворках ещё работающего сознания вяло пульсирует мысль о том, насколько он неумолимый и сильный.
И что именно эта сила – мужская и сексуальная – обещает мне.
- Где твоя спальня? – он обрывает поцелуй, а я, опьяневшая не сразу разбираю смысл его вопроса. – Ну же, Нэлли.
Я даже говорить не могу. Жестом указываю на закрытую дверь, что видна из комнаты Кирилла, и цепляюсь за Адарова так, будто он мой последний оплот.
Держа меня на руках, он быстро преодолевает расстояние и вот мы уже у меня. Понимаю это, не распахивая глаз. По тому, как громко захлопывается за нами дверь. По запаху. И по тому, как спина касается прохладного покрывала моей постели.
Демид не даёт мне говорить. Будто специально закрывает рот при любой возможности.
Стянул с меня кардиган. Поцеловал. Сорвал блузку. И снова ворвался в мой рот языком. Так он целовал меня в своей машине, когда поцелуй каким-то образом трансформировался в подобие секса.
Что тогда, что сейчас, это лишает воли напрочь.
Я вдруг тоже загораюсь. Не хочу больше безвольно принимать. Наверное, так происходит, когда организму нужна разрядка после стресса.
Смело отталкиваю Адарова и поднимаюсь. Лёгкое непонимание исчезает из синих глаз, как только мои руки тянутся к его одежде.
Хочу снять с него всё.
И мне нравится это делать… чертовски нравится! То, как он позволяет мне вещь за вещью раздевать его, и то же самое делает со мной. В паузах мы не перестаём схлёстываться в жадных объятиях, ласках и поцелуях.
В том, какой рваной и страстной получается наша прелюдия, есть что-то животное.
Никакой неловкости. Наоборот. Полное ощущение, что всё правильно. Так быть и должно.
Я каким-то образом оказываюсь сверху и, не узнавая себя, осатанело целую Адарова, трусь об него всем телом, так чтобы каждой клеточкой впитать его. Кажется, в какой-то момент даже пробую на вкус его кожу на шее. В ответ раздаётся низкий, гортанный рык.
А я смеюсь, совсем тихо, победно.
Мне же нравится, как он реагирует. Как тоже хочет меня.
В ответ на неуместный смешок оказываюсь в секунду распятая под ним. Мне жарко, кожа горит, сердце бьётся так, будто я падаю с высоты, и взгляд Демида, чёрный от возбуждения,
