– Со мной все в порядке. Просто голова забита… всяким. Дайте мне несколько минут, и я буду в порядке.
Альбина кивнула, и Вероника отошла на другой конец просторного актового зала, чувствуя себя донельзя потерянно. Ее шаги гулко отдавались в пустом пространстве. Они с Альбиной начали репетировать здесь, чтобы она привыкала находиться на большой площадке. Но сегодня буквально все шло под откос – Вероника была непривычно задумчива и то и дело сбивалась с нот.
С того самого праздника в клубе Вероника была своя не своя. Мысли ее то и дело возвращались к тому вечеру, словно притянутые магнитом. Ее размеренная, упорядоченная жизнь в последнее время пустилась в какой-то сумасшедший галоп. Она совершенно неожиданно сблизилась с парнем, которого любила издалека столько лет. Ей даже показалось, что между ними проскочила какая-то искра. И все это лишь для того, чтобы ей своими глазами пришлось увидеть – он живет жизнью, о которой она ничего не знает, и о нем самом она тоже ничего не знает, и она от него еще дальше, чем тогда, когда они даже не разговаривали. По крайней мере, тогда она могла жить фантазиями о нем. Сейчас и этого не осталось.
И еще Стелла… Да она никогда, даже в самых диких мыслях не могла предположить, что приведет Стеллу Воронцову к себе домой! Видит бог, ей невероятных усилий стоило заставить себя сделать это. Ведь она прекрасно понимала, какую жалость и презрение испытает ко всей их семье эта избалованная принцесса – а их Веронике было снести тяжелее всего. Но Стелла тогда казалась такой хрупкой и беззащитной, такой непривычно слабой…
И Веронику посетила неожиданная мысль, что она, наверное, единственный человек в мире, который знает о том, что идеальная жизнь Стеллы вовсе не такая уж идеальная. Ее отец изменяет ее маме, подумать только… И Вероника поздравила себя с тем, что соврала Стелле о том, насколько много ей известно. Стелла наверняка и так чувствует себя достаточно уязвленной из-за того, что была обязана Веронике, а если она еще и узнает, что Вероника в курсе всех ее тайн… Да ведь Стелла начнет ее травить от страха, что Вероника разрушит ее репутацию! Нет, умолчать об этом было лучше для них обеих.
И все же Стелла оказалась далеко не такой стервой, как она думала. Конечно, от Вероники не укрылось то, как Стелла пыталась умаслить ее, лишь бы она молчала о том, что слышала и видела. И все-таки… она вела себя довольно мило. Ну, кроме того случая, когда начала высказываться насчет ее рубашки.
Но даже несмотря на то, что Вероника раскусила все ее уловки, она сполна прочувствовала на себе силу ее обаяния. Да, Стелла, вне всяких сомнений, умела быть очаровашкой, когда ей это было выгодно. И с родителями ее она тоже общалась очень даже приветливо. В какой-то момент Веронике даже показалось, что Стелла, окруженная их заботой, сбросила маску высокомерия и открылась им. Совсем немного. Однако… от Вероники не могло укрыться затаившееся в глазах Стеллы презрение и снисхождение, когда она оглядывала их квартирку, хоть та и постаралась это скрыть. Это уязвило Веронику гораздо глубже, чем она хотела признать. Их бедственное положение, отраженное в сверкающих глазах Стеллы, предстало перед ней в тот день во всей своей неприглядности.
И впервые у нее не получалось излить все эти переживания в пении. Она столько всего перечувствовала за последнее время, что у нее просто не осталось сил. Она так много эмоций вынесла за пределы музыкальной школы, что исчерпала себя до дна. Все эти размышления отвлекали ее, выбивали из колеи. И теперь она сбивалась, раздражалась и приходила в отчаяние из-за того, что такие глупости подрывают подготовку к самому важному событию в ее жизни.
– Знаешь, у меня идея, – неожиданно сказала Альбина, когда Вероника угрюмо вернулась к ней. – Как там говорят: «Клин клином вышибают»? Что ж, так мы и поступим. Я чувствую, что в голове у тебя крутится множество мыслей. Попробуй не сопротивляться им, а наоборот – позволь им высказаться. Выйди на середину зала (да-да, на самую середину!) и представь, что перед тобой полная аудитория зрителей. Все они хотят понять, через что ты проходишь. Все они хотят пережить твою историю, разделить ее с тобой. И ты должна рассказать им это – все, что ты делаешь, о чем думаешь, что чувствуешь. Пой и переживай все это, пропускай через себя. Снова и снова. До тех пор, пока они тебя не услышат.
– Ладно, – вяло сказала Вероника, абсолютно уверенная, что у нее не получится.
Она действительно все это время пыталась отогнать назойливые мысли, выбивающие ее из привычного ритма. Но что, если дать им волю? Позволить себе сполна прочувствовать все эти отравляющие ее ощущения и… отпустить их?
И она запела, немного неуверенно взяв первые ноты и страшась, что собьется, если будет думать о своем. Но слова песни плавно лились одно за другим, и все было хорошо. А перед глазами у Вероники постепенно размывались блекло-голубые стены и ряд свежевыкрашенных лавочек актового зала, а вместо них проносился ворох бестелесных образов. Вот Матвей танцует с Кирой, и она порывисто тянется к нему, и улыбается, и что-то шепчет ему на ухо, а его руки в это время лежат на ее талии. Боль, ревность, горечь… Вот Стелла улыбается и смотрит на нее своим наигранно располагающим взглядом, в глубине которого затаились превосходство и уверенность, что она окрутит ее за несколько секунд. Унижение, стыд, злость… Вероника пела и пела, и образы перед ее глазами блекли и рассеивались в уверенности, что все это ерунда и завтра это уже не будет иметь никакого значения.
– Вот это уже другое дело, – довольно проговорила Альбина, когда она закончила. – Браво!
– И вправду браво! – послышался из дальнего конца класса знакомый звонкий голос, и даже донеслось несколько громких хлопков.
Вероника молча смотрела на него, стоя в центре зала, а он глядел на нее с дальнего края, небрежно облокотившись о стену и не пытаясь приблизиться. «Не имеет значения, не имеет значения, не имеет значения…» – эхом отдавалось в ее голове.
– Здравствуйте, Альбина, – наконец сказал Матвей и улыбнулся. – Я даже отсюда чувствую, как вы собираетесь вышвырнуть меня вон, так что не буду задерживаться. Кстати, у вас превосходная ученица.
Он подмигнул Веронике и одними губами прошептал: «Жду снаружи», но Вероника все разобрала. В самых смешанных чувствах, с пылающим лицом она посмотрела ему вслед, а затем медленно повернулась к преподавательнице.
– Думаю, на сегодня достаточно. Ты хорошо поработала. До встречи в среду, – бесстрастно сказала Альбина и кивком отпустила ее, хотя их обычная репетиция и длилась дольше.
И пусть Альбина ни словом, ни жестом не дала понять, что о чем-то догадалась, но Вероника была абсолютно уверена – она все поняла, поэтому и отпустила. Ей было ясно как божий день – от Вероники сейчас ничего не добиться.
Матвей, как и обещал, поджидал ее снаружи, сидя на подоконнике и расслабленно прислонившись к окну. Увидев ее, он широко улыбнулся и спрыгнул оттуда.
– А ты сдержала обещание, – без обиняков сказал он. – Ты поешь просто потрясно! Серьезно. Я тронут.
– Ты надо мной издеваешься, – отмахнулась Вероника, чувствуя, как и всегда в его присутствии, что у нее похолодели руки и по телу пробежала дрожь.
