в два раза быстрее!»
Вслед за этим на экране появляются белые полосы: «миражи» стреляют «хоками» — ракетами класса «воздух — воздух». Но что это? Ракеты исчезают в голубой бездне небосклона, так и не поразив цель, а она с немыслимой скоростью удаляется на высоте 69 тысяч футов. Нет! Возвращается вновь! Делает один-два-три… Шесть! Шесть кругов над городом — фантастика! И ведь не боится быть сбитым!
Дежурный офицер высылает на помощь «миражам» звено «фантомов». Задача одна: сбить нарушителя. Увы! Ни «фантомы», ни их ракеты не могут добраться до… До чего? Как назвать нечто, движущееся с запредельной скоростью на невероятной высоте? Да и не самолет это вовсе… Это — ЗЛО — «загадочный летающий объект»! Всё это так, но откуда он взялся?! У арабов до сих пор ничего подобного не было… Значит, он из России!
Миссия выполнена
Министр обороны, прибывший к премьеру с докладом об инциденте в небе над Тель-Авивом, застал ее за чтением письма-обращения советских ядерщиков к американскому президенту. Выслушав генерала, Голда Меир сразу поняла, что эти события: обращение и вторжение загадочного летательного аппарата — «акты одной пьесы», а режиссеры руководят действом из Москвы.
«Железная леди» была вынуждена «перестраиваться на марше». Она обратилась к Генри Киссинджеру и другим высокопоставленным американским чиновникам с просьбой о дополнительной военной помощи.
В результате невероятного по жесткости давления сионистского лобби с Капитолийского холма на президента Никсона между США и Тель-Авивом в одночасье был создан «воздушный мост», и израильтяне получили новейшие модели боевой техники, включая самолеты, танки и ракеты.
Американские корпорации, принадлежавшие евреям, в течение недели вложили в экономику Израиля дополнительно $2,5 миллиарда. В то же время израильские дипломаты активно «работали» с иорданским королем Хусейном и с королем Марокко Хасаном II, чтобы с их помощью склонить руководителей Египта и Сирии к заключению перемирия.
Так как фактическое поражение Израиля в «войне Судного Дня» стало очевидным, Киссинджер предпринял титанические усилия, чтобы спасти его хотя бы от унизительной капитуляции.
Выступив посредником в урегулировании конфликта, он пытался добиться отвода египетских и сирийских войск и создания «буферной зоны» с Израилем. Однако эта его инициатива не нашла поддержки у постоянных членов Совета Безопасности ООН. По настоянию советской стороны была принята резолюция о создании чрезвычайных сил, которые предполагалось ввести в зону разъединения египетских и израильских войск.
Послесловие
…Рейд «загадочного летающего объекта» (ЗЛО) в небе над Тель-Авивом не только развеял миф о неуязвимости Израиля, но и заставил Голду Меир отказаться от атомной бомбардировки столиц Египта и Сирии и Асуанской плотины.
…В апреле 1974 года Меир и Даян потерпели поражение на выборах и с позором ушли в отставку. Свой пост покинул и Элиа Зеира, начальник израильской военной разведки.
…«ЗЛО» — МиГ-25 — детище КБ Микояна и Гуревича, до конца 1970-х превосходил все мировые аналоги. Практический потолок полета 23 километра, динамический — 37; скорость — 3600 км/час, что в три раза превышает скорость звука. Таким образом, наш истребитель был абсолютно недосягаем для средств ПВО любого противника.
…В 1973 году Александр Данилович Межевец за полет над Тель-Авивом удостоен звания Героя Советского Союза.
…Юрий Владимирович Андропов за реализацию «Плана мероприятий по принуждению Израиля отказаться от нанесения атомного удара» в 1973 году отмечен высшей наградой Комитета «Почетный сотрудник госбезопасности».
Глава двадцать первая. Провал операции ЦРУ «Ivy bells»
Операция «КОКОН» — нейтрализация усилий ЦРУ снимать информацию с наших военно-морских линий связи
Одной из самых секретных разведывательных программ ЦРУ было использование подводных лодок. Они систематически проникали в наши территориальные воды, едва не вторгаясь в расположение военно-морских баз.
Венцом своих разведывательных изысков ЦРУ считало сверхсекретный проект «IVY BELLS» («ПЛЮЩ») — съём информации с наших подводных кабельных линий связи.
Американцы исходили из того, что мы, уверовав в неуязвимость подводных кабелей, либо будем применять простейшие шифры, либо вести переговоры открытым текстом. Для перехвата переговоров использовались субмарины. Минусом являлось то, что они были вынуждены длительное время неподвижно стоять над кабелем. Это, разумеется, грозило расшифровкой всей операции. Следовало заменить субмарины на стационарный аппарат, способный работать в автономном режиме и «сливать» накопленную информацию приходящей на «явку» подводной лодке. И такой аппарат был создан специалистами Агентства национальной безопасности (АНБ)[8].
Аппарат, получивший название «КОКОН», воплотил в себе последние достижения радиоэлектронных технологий и был способен «снимать» информацию с кабеля без вскрытия его внешних оболочек.
«КОКОН» представлял собой сигарообразный контейнер, в хвостовой части которого располагался миниатюрный атомный реактор, служивший источником питания для бортовой радиоэлектронной системы.
С конца 1970-х ЦРУ проявляло повышенный интерес к сведениям о результатах запусков наших межконтинентальных баллистических ракет, которые поражали цели на Камчатском полигоне. Поэтому «КОКОН» сразу после создания оказался на стратегическом кабеле, проложенном по дну Охотского моря от Камчатки до главного штаба Дальневосточного военного округа (ДВО).
«Заходите к нам на огонек!»
До 1980-х резидентура КГБ в Вашингтоне располагалась на верхнем этаже посольства, в доме № 1125 на 16-й улице, всего в трех кварталах от Белого дома. Четырехэтажный посольский особняк построила в начале века, хотя никогда там и не жила, г-жа Джордж М. Пульман, вдова магната, занимавшегося производством спальных вагонов для железных дорог. Последнее царское правительство приобрело здание у нее под посольство, а в 1933 году оно перешло к советской дипломатической миссии.
Окна посольского особняка всегда наглухо задраены: с крыш соседних домов американские контрразведчики бомбардировали особняк электромагнитными импульсами, чтобы прослушивать разговоры в помещениях и по стуку пишущих машинок считывать документы. Кроме того, внутри здания работали наши собственные электронные системы защиты.
К примеру, кабинет резидента представлял собой бронированную комнату (на оперативном арго «подлодку»), расположенную в комнате обычной, вокруг которой действовало электромагнитное поле.
На четвертом — секретном — этаже, в комнатушках-кельях трудились 40 офицеров резидентуры КГБ. Каждый отдел — политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая, а также оперативно-техническая разведка — решал свои конкретные задачи.
На этаж вела одна-единственная лестница, и ее защищала прочная стальная дверь, имевшая цифровой код. Внутрь запрещалось входить в пиджаке или пальто: эта мера безопасности была направлена против попыток вероятных «кротов» тайком пронести миниатюрную фотокамеру. Кабинеты были экранированы, чтобы исключить «прослушку» ведущихся внутри разговоров.
Всем советским служащим было известно, что сотрудники ФБР денно и нощно ведут видеонаблюдение за входом, а уж то, что посольские телефоны «находятся у штатников на прослушке», вообще было аксиомой.
Дежурные дипломаты, чтобы охладить пыл шутников или провокаторов из числа
