задерживать.
– И как срочно мне отправляться?
– Ну, отдохни недельку. И отправляйся.
***
Вскоре после того, как в жизни Мэл произошли печальные перемены, заключавшиеся в том, что её лучшая подруга и близкий друг, практически старший брат, начали встречаться друг с другом, девочка решила, что с ума сойдёт, если бесконечно продолжит на этом циклиться. Две недели в слезах и неконтролируемых приступах ярости могут доконать кого угодно. Ярость нужно было куда-то выплёскивать. Когда компьютерные игры осточертели, пришло время переводить бумагу. Всё, что Мэл не могла выразить словами, она хотела донести в песне. Строчка за строчкой, и вот уже что-то получалось.
Мэл злилась. Злилась на друзей, злилась на себя, а ещё радости не прибавляло то, что любовь всей её жизни, одиннадцатиклассник Олег, в школе старательно её игнорировал.
И, конечно, лучшая идея, что пришла ей в голову, – это выместить злость на Онегина и Виолетту. Мэл была бессильна, всё, чего ей хотелось, – это просто чтобы эти двое больше не появлялись в её жизни. А вот Олег был подходящей жертвой. Девочка решила, что если взять гитару и пойти петь песни туда же, где обычно выступает Олег, можно отбить у него всю аудиторию и деньги.
Первый раз, когда Мэл пришла на Арбат, она очень долго не находила места, где можно встать и начать петь. Затем, уже расположившись и положив на землю открытый кофр, она долго не могла совладать с собой и своей паникой. Открыть рот было очень страшно. Когда же девочка заиграла первые аккорды, она стала понимать, что март – не лучший месяц для музицирования на улице, потому что рукам было очень холодно. Следующей проблемой оказалось то, что когда она начала петь песни, идущие мимо люди просто не проявила к ней никакого интереса, потому что композиции были совершенно незнакомые.
Тогда Мэл попыталась вспомнить что-нибудь из «народного» репертуара. И затянула сначала «Скоро рассвет», затем «Искала», «Группу крови» и «Метель». Прохожие, услышав знакомые мотивы, одарили девочку вниманием и кое-какими купюрами. Поняв, что вот они – слава и успех, Мэл решила, что будет чаще захаживать на Арбат. Не учла девочка только то, что в мире имелись и неравнодушные граждане и тем более неравнодушные стражи правопорядка.
В один из дней к Мэл подошли двое сотрудников полиции, отобрали инструмент, который «нарушал режим тишины и мешал покою граждан», и начали оформлять задержание. Маша никогда не попадала в такие передряги, но полицейский участок представлялся ей тем местом, где над людьми ставят опыты и откуда уже невозможно выйти, если туда попал. Поэтому, безропотно отдав гитару, девочка сорвалась с места и побежала что есть сил, пытаясь затеряться в толпе. Полицейские за ней не погнались.
Мэл дошла до Смоленской, периодически оглядываясь и обдумывая планы мести. Ну как, обдумывая. Это в своей голове она ловко уворачивается от полицейских, хватает мужиков в захват, бьёт со всей силы, забирает свою гитару и, инфернально хохоча, убегает в закат. На деле же инструмент отняли, а она просто перепугалась и убежала. И за потерю гитары было очень обидно.
Мэл принялась обдумывать различные варианты проникновения в полицейский участок. Больше всего для этого дела подходил Онегин. Взять его, его револьверы, ворваться, всех перестрелять, спасти гитару и убежать. Однако здравый смысл подсказывал ей, что тогда у Червей возникнут проблемы. Да и Онегину сейчас было явно не до неё…
Можно было попросить Сашу. Прийти с ним, зачаровать всех в отделении, подчинить их волю, они бы сами всё отдали. Но вряд ли Чацкий согласится приехать из Санкт-Петербурга из-за таких глупостей.
Конечно, все проблемы могла бы решить и Марго с её связями и возможностями. Кстати, можно было бы ей позвонить и попросить через её знакомых вернуть гитару, но, скорее всего, женщина бы просто послала Мэл куда подальше.
Пока девочка с горечью отметала один план за другим, мимо неё проскочил знакомый мерседес и затормозил чуть поодаль. А сразу после этого раздался звонок.
– Так и знала, что это ты, – не здороваясь, буркнула в трубку Мэл.
– Я заметил тебя, – отозвался Печорин.
– Только не говори, что ты следишь за мной, – ощетинилась девочка.
– Будешь должна деньги – буду следить, – просто ответил Григорий.
– У меня только что забрали и деньги, и источник денег, – не удержавшись, пожаловалась Маша.
– Я тебя понял. Подожди, сейчас припаркуюсь где-нибудь по-нормальному. Встретимся на Смоленской.
Через двадцать минут Мэл и Гриша сидели в Макдональдсе, и девочка жаловалась на отобранную гитару, деньги и злых полицейских, с которыми нужно разобраться. Мужчине было забавно всё это слушать. С полицией он старался не связываться, но раз такое дело…
– Пошли, – решительно сказал Григорий, вставая.
– Куда? – насторожилась Мэл.
– В местное отделение, конечно же!
– Ты дурак? Я не пойду, я от них сбежала!
– Ну сбежала и сбежала. Посидишь в машине.
Девочка согласилась.
Гриша знал, что дело о спасении гитары, скорее всего, закончится тем, что придётся просто заплатить штраф. Он пропал в отделении на час. Всё это время Мэл думала, кому придётся звонить и куда бежать, если он их там всех поубивал, потому что, в отличие от остальной компании Червей, Искуситель внушал страх, да и прошлое его было довольно однозначным.
– Выходи, – вывел Мэл из задумчивости голос Печорина.
Он постучал в окно, а когда Маша открыла дверь машины, показал девочке кофр с гитарой.
– Как?! Ты им денег дал? – не веря своим глазам, воскликнула Мэл.
– Нет, конечно. Сейчас сюда приедут ОМОН, ФСБ и ГРУ. Слышишь, как тихо? Я перестрелял их там всех и, как видишь, даже плащ не забрызгал. А сейчас я сваливаю отсюда. Люблю погони, – и Печорин задорно подмигнул ей.
Мэл побледнела.
– Ты идиот!
Григорий рассмеялся.
– Хорошая благодарность!
– И сколько был штраф?
– Нисколько. Я всегда был уверен, что моя сила безотказно работает только на девушек. Но, вероятно, я чего-то не знаю о нравах современной полиции.
Они оба рассмеялись, после чего мужчина передал Маше гитару, послал ей воздушный поцелуй и умчался прочь.
Мэл всё ещё опасливо покосилась на полицейский участок. Там действительно было подозрительно тихо.
***
Сам же Григорий получил максимально неприятное сообщение и ехал уже по направлению к Рублевскому шоссе. Он понимал, что сейчас Барыня вновь будет что-то от него требовать, и ему ужасно не хотелось встречаться с этой женщиной. Однако ему также полезно было бы знать, где именно находится штаб-квартира Непримиримых, хотя Искуситель и опасался, что этот визит может стать для него последним.
Григорий подъехал к железным воротам, и охрана мгновенно
