— Здесь, что ли? — спросил Майрон.
— Третий этаж, — уточнила Эсперанса.
Казалось, окружающее нимало не смущает ее, впрочем, это и неудивительно, если учесть, что она выросла в местах, ничуть не лучше этого. Лицо Эсперансы оставалось непроницаемым. Она никогда не проявляла слабость, зато частенько вспыхивала как порох. За все время их знакомства Майрон ни разу не видел в ее глазах слез. А вот Эсперанса не могла бы сказать этого о нем.
Майрон подошел к крыльцу. В этот момент из подъезда выплыла ожиревшая проститутка в одеянии, напоминавшем оболочку сардельки. Лизнув губы, она объявила:
— Неземные наслаждения за пятьдесят баксов.
Майрон сделал над собой усилие, чтобы не закрыть глаза.
— Нет, — мягко ответил он, отвернувшись. Он с радостью произнес бы мудрые слова, которые переродили бы толстуху и заставили ее изменить свою жизнь, но вместо этого пробормотал лишь: — Извините, — и торопливо шагнул мимо.
Толстуха пожала плечами и отвернулась.
В подъезде было не протолкнуться. Лестничные пролеты были запружены людьми. Почти все они то ли пребывали в бессознательном состоянии, то ли были мертвы. Майрон и Эсперанса осторожно пробрались между телами. В коридорах на них обрушилась какофония звуков. Казалось, что здесь играют все рок-группы мира — от Нила Даймонда до «Пэп-микстурки». К тому же беспрерывно раздавались звон стекла, крики, ругань, детский плач. Адский оркестр.
На третьем этаже Майрон и Эсперанса вошли в комнату, отделанную зеркалами. Развешанные тут и там фотографии, даже если не обращать внимания на хлысты и наручники, не оставляли ни малейших сомнений в том, что они пришли туда, куда надо. Майрон нажал дверную ручку и приоткрыл дверь, ведущую в глубь помещения.
— Подожди меня здесь, — велел он спутнице.
— Хорошо.
Майрон заглянул в смежную комнату.
— Эй! — окликнул он.
Никто не ответил, но из соседней комнаты послышалась музыка. Что-то вроде калипсо.[5]Майрон шагнул внутрь
Студия удивила его своим великолепием. Здесь царили чистота и яркий свет, льющийся из похожего на белый зонтик светильника. Такие можно увидеть в любой фотомастерской. В разных местах комнаты стояли камеры на штативах, а у стен размещались прожекторы со стеклами самых разных цветов.
Впрочем, в первый момент Майрон был поражен отнюдь не оборудованием студии, а голой девицей, восседавшей на мотоцикле. Объективно говоря, женщина была не совсем обнажена — на ней были черные ботинки. Но ничего более. Вряд ли любая из знакомых Майрону женщин согласилась бы одеваться подобным образом, но на этой девице ботинки выглядели совсем неплохо. Она была поглощена чтением журнала «Нэшнл сан», который был открыт на статье с заголовком: «Шестнадцатилетний мальчик становится бабушкой». М-да. Майрон подошел ближе. У девицы были огромные груди, как у Расс Мейер, однако под ними виднелись следы шрамов. Искусственная плоть, порождение моды восьмидесятых годов.
Почувствовав чье-то присутствие, женщина испуганно вскинула голову.
Майрон вежливо улыбнулся:
— Привет.
Женщина пронзительно взвизгнула.
— Проваливай отсюда! — закричала она, прикрывая грудь. Подумать только, какая застенчивость в наши-то времена.
— Меня зовут… — начал было Майрон.
В ответ послышался очередной пронзительный вопль. Шорох за спиной заставил Майрона быстро обернуться. Перед ним стоял улыбающийся костлявый юнец без рубашки. Он выхватил из кармана нож, и его лицо расплылось в кровожадной ухмылке. Юнец пригнулся и поманил Майрона жестом Брюса Ли. Ни дать ни взять «Вестсайдская история», хотя для полноты впечатления молодому человеку стоило бы пощелкать пальцами.
Распахнулась еще одна дверь, и в студию хлынул красный свет. В проеме стояла женщина с вьющимися рыжими волосами. Впрочем, Майрон не был уверен, действительно ли они рыжие или их окрашивает свет из фотолаборатории.
— Вы вошли сюда без разрешения, — заявила женщина. — Гектор вправе убить вас на месте.
— Не знаю, где вы учились юриспруденции, — отозвался Майрон, — но если ваш Гектор хотя бы шевельнется, я отниму у него игрушку и заброшу в такое место, куда не проникает солнечный свет.
Гектор хихикнул и принялся перебрасывать нож из руки в руку.
— Ух ты, — сказал Майрон.
Обнаженная фотомодель скользнула в дверь, на которой красовалась весьма остроумная надпись: «Раздевалка». Женщина из лаборатории вошла в студию и закрыла за собой дверь. У нее действительно были рыжие волосы, буквально полыхавшие огнем. Ее кожа имела оттенок, который описывают словом «персик». Женщине было лет тридцать, и на ее лице, как бы странно это ни прозвучало, застыло веселое, нахальное выражение. Эдакая Кейт Курик из мира порнографии.
— Так, значит, вы хозяйка студии? — осведомился Майрон.
— Гектор отлично владеет ножом, — холодным тоном отозвалась женщина. — Он успевает вырезать у человека сердце и показать ему, прежде чем тот умрет.
— Веселенькое, должно быть, зрелище, — заметил Майрон.
Гектор придвинулся ближе. Майрон не шевельнулся.
— Я мог бы продемонстрировать свои навыки в восточных единоборствах, — сказал он, молниеносно выхватывая пистолет и наводя его в грудь Гектора, — но я только что из душа.
Глаза юнца удивленно расширились.
— Запомни этот урок, Острый Кинжал, — добавил Майрон. — Добрая половина людей, находящихся в этом здании, при пистолетах. И если ты будешь размахивать своей игрушкой, кто-нибудь из них, не такой терпеливый, как я, может тебя опередить.
Однако пистолет Майрона ничуть не испугал рыжеволосую.
— Проваливайте отсюда, — заявила она. — Сейчас же.
— Так вы хозяйка студии? — повторил Майрон.
— У вас есть ордер?
— Я не полицейский.
— Тогда уматывайте, — отозвалась женщина, явственно мрачнея и топнув ногой. Она махнула Гектору, и тот закрыл нож. — Ты можешь идти, Гектор, — добавила она.
— Не спеши, Гектор. Отправляйся в лабораторию, — приказал Майрон. — Мне не хотелось бы, чтобы тебе в голову пришла мысль вернуться сюда с пистолетом.
Гектор взглянул на хозяйку. Она кивнула, и молодой человек вошел в лабораторию.
— Закрой дверь, — велел ему Майрон.
Когда парень закрыл за собой дверь, Майрон подошел к ней и повернул ключ в замке.
Рыжеволосая уперлась руками в бедра.
— Ну что, теперь довольны? — спросила она.
— Просто счастлив.
— Тогда уходите.
— Послушайте, — проникновенно произнес Майрон, изобразив на лице улыбку, способную растопить айсберг, — я не хочу неприятностей. Я хочу купить несколько фотографий. Меня зовут Берни Уорли, я работаю в порнографическом журнале.
