немного злится. — Я могу что-нибудь вытащить на Кошелева, но даже мне, сука, страшно это делать. Он же химик, приехал из деревни, на втором курсе начал на тачке ездить, одеваться в дорогие шмотки. Там такая история произошла, наоткрывали каких-то запретных соединений так…
— Краш, давай быстро говори, ты про наркоту?
— Ну! А что ещё химики могут придумать? На первом курсе Кошелева трепал наркоконтроль.
— Да ну! — неверяще тяну я. — Его бы турнули из университета!
— Так он не шёл подозреваемым, его дружбана осудили. А он как бы ни причём оказался. Но давай посмотри правде в глаза, это хреновая компания для твоей очкастой девочки.
Работу она нашла! Вот это работа, значит…
Сразу все становится на свои места, понятно, чем мог сволочь Кошель привлечь скромную лаборанточку…
Ладно, завтра поговорю с ней. Или сегодня. Чего-то так тревожно становится…
Беру телефон, отхожу в сторону, невольно поводя носом в сторону плиты.
Пахнет, конечно, восхитительно, может, получится уговорить Катю присоединится, сядем ужинать всей толпой…
Катя берет трубку, я ухожу в свою комнату, чтоб поговорить с ней.
— Ты сегодня у себя ночуешь?
— Нет, я от Алёны поеду на работу.
— Скинь адрес, я заберу тебя.
— Это совершенно не нужно, Кирсанов.
— Никита, — сдержанно поправляю я. — Ты помнишь моё имя.
— Я тебя помню.
— Что? — ошарашенно выдыхаю я, — о чем ты?
— Ни о чем. Ты не можешь ничего от меня требвать после того, как…
— Катя…
— Никита, ты спорил, даже не оправдывайся.
— Катя…
— Опять плАчу… Вот за что?!
Скидывает звонок.
Дурочка.
Или нихера не дурочка?
Что значит, “Я тебя помню”? О чем это она?
Да, не по телефону. Нам надо поговорить с ней с глазу на глаз.
Конечно, увидимся в университете.
В принципе всё решено, но я опять не нахожу себе места.
Хорошо, что Краш, Мот, киса и побитый чувак поддерживают. Мы сидим и болтаем почти до часу ночи.
Я время от времени пишу ей сообщения. Катя коротко отвечает, и я, как дурак, радуюсь, что она на связи.
В одиннадцать вечера сообщает, что уже ложится спать.
Прощаюсь, уговорив прислать фотку в кровати.
Она присылает. Очень целомудренную, одни глаза видны и чуть-чуть нежный изгиб пухлых губ.
И мне этого вполне достаточно, чтоб схватиться лапой за член и провести приятно время в фантазиях о ней и воспоминаниях о том, что было.
Засыпаю я, отбросив все сомнения, вполне уверенный , что завтра все наладится.
В конце концов, она беременная, а у них могут быть причуды…
Глава 31
Глава 31
В университет собираюсь, как подросток на свидание. С полным ощущением, что сегодня судьба моя решается. Пусть пафосным бредом отдает, но эмоции-то никуда не скинешь.
Долго моюсь в душе, благо, вода есть, починили все-таки стояк, суки рукожопые, одеваюсь, непривычно тщательно продумывая стиль. Надо же так, чтоб понятно было: парень серьезный, но легкий одновременно.
Катя должна проникнуться ко мне доверием, и в то же время захотеть.
Диссонанс, однако…
Но пробуем.
Легкий спорт-шик, как любит говорить Марта, и повторять за ней мини-Марта. И еще и причмокивает, мелкая зараза, и большой палец оттопыривает.
Улыбаюсь, глядя на себя в зеркало и заценивая.
Очень даже ничего пацан.
Природное обаяние и наглость, помноженную на кирсановскую породу, не испортишь тряпками. Беспроигрышный вариант. Не зря же девочки текут.
Но сегодня у меня цель заставить течь только одну девочку. Самую странную, самую клевую, горячую и одновременно скромную, умницу и наивняшку.
Она мне поверила, а я ее доверие проебал.
Будем возвращать.
Короче говоря, еду я в универ очень даже правильно затаренный эмоциями, уверенный, что все будет так, как мне надо…
Взгляды однокурсниц, первокурсниц, да просто девчонок на улице вдохновляют и подтверждают, что я, однозначно, красавчик и все получится…
И ни одного заинтересованного взгляда от Кати.
Вообще. Абсолютно. Блять!!!
Я не сдаюсь, изо всех сил пытаюсь привлечь к себе внимание, но на паре меня обходят по дуге, как прокаженного. Мои вопросы, исключительно по теме тестирования, само собой, игнорируют показательно. Ловлю на периферии довольную рожу Кошеля и едва сдерживаюсь, чтоб не сорваться и прямо во время пары не отрихтовать эту сладкую смазливую физиономию до полного совершенства. А то красок, блять, маловато! Красного недостает!
Катя ходит с каменным лицом, за огромными окулярами не разобрать выражения глаз.
И это пугает и выбешивает одновременно. Чувствую, что вся моя лихая уверенность очень четко летит в жопу, а вместо нее появляется нездоровая кирсановская злость, с которой мы, мужики Кирсановы, творим всякую лютую дичь, и потом сами же исправляем все порушенное.
Я хочу разорвать этот порочный круг, а потому держусь изо всех сил.
И продумываю стратегию, естественно, остатком мозга, не задетого разрушающим шквалом ярости.
После пары подхожу к Кате, демонстративно, на глазах у всех, трясу тестом, изображая, что море вопросов по теме и все корректно. Но надо наедине.
Держу дистанцию, короче.
А внутри зверем реву, потому что она не смотрит на меня по-прежнему! Равнодушная!
Сидит, методичку листает…
Словно… Словно не было ничего между нами! Словно не кончала она подо мной так часто и сладко, что до сих пор при одном воспоминании все внутри дымится и встает!
Как она так может? Как у нее получается быть такой разной? Нежной, ранимой, сексуальной, отзывчивой в тесном общении и холодной, равнодушной сукой здесь, в институте?
Никогда не пойму. Никогда…
Катя неожиданно откладывает методичку, поднимается, идет к выходу следом за отстающими студентами.
Я молча топаю за ней.
Вот и поговорили, блять.
И я дурак какой-то, толком не мог ничего сказать, все ждал, пока свидетели лишние уберутся. А Катя решила не ждать, похоже.
В коридоре она неожиданно поворачивается ко мне, смотрит строго из-за очков. И начинает первая:
— Между нами всё кончено, — разрывает она тишину и, заодно, моё сердце.
Выдыхаю, тщательно контролируя лицо.
Спокойно, Кит. Ты был готов к этому… Ты рассматривал такой вариант…
Все кончено… Ну, конечно, блять!
Нихрена не получится у нее, я не отпускаю.
— Надо поговорить, как взрослые люди. Не в такой обстановке, а в уединённой… — начинаю я
