4,2).
Согласно табличке Dar. 154, представитель делового дома Эгиби Ширку, сын Идлины, нанимает вместо себя заместителя для службы, возможно, в качестве колесничего, хотя о передаче самой колесницы речи не идет. В связи с этим Г. ван Дриель предполагает, что часть богатого населения должна была поставлять командиров экипажа колесницы180. Однако, с другой стороны, нам известно, что воины, служившие от «надела лука», шли в поход со своим снаряжением и снабжением, вероятно, получая лишь часть оружия из государственных арсеналов (cp.: Camb. 13; 276; Dar. 156; 253; 308; 430). Всадник же, поставляемый от «надела коня», служил с собственной лошадью и оружием. Следовательно, если сопоставить колесничих с данными видами военных колонистов, то можно было бы предположить, что оружие, снаряжение, а так же и колесницу с лошадьми колесничие могли привозить с собой181. Впрочем, более вероятным представляется то, что сама колесница, как довольно сложное техническое средство, выдавалась по давней традиции из царских гаражей, где она хранилась в мирное время. Первоначально для содержание упряжки на часть населения, по-видимому, на горожан, мог быть возложен налог (ср.: Hdt., 1,192; Camb. 93; 276)182. С появлением же у колесничих серпоносных квадриг поместий, владельцы «надела колесницы» должны были сами служить, вероятно, получая колесницу от государства, ведь Ксенофонт как раз говорит о снаряжении квадриг именно царями (Xen. Cyr., VI, 1,27–30; 50; 2,7–8; Diod., XVII,53,1). Также, очевидно, что царская администрация выдавала колесничим и коней. Во всяком случае, такая выдача была необходима тем из колесничих, кто по какой– либо причине не имел лошадей183. Ведь цена коня в нововавилонское время была крайне высока, так одна табличка, датированная восьмым годом Набонида (548 / 7 г. до н. э.), из архива храма Эннана в Уруке сообщает о стоимости лошади почти в четыре мины серебра (GC. 269)184. Вероятно, чиновники сатрапов распределяли коней, поскольку именно эти правители областей были ответственны за количество возничих, мобилизуемых в их провинциях (Xen. Cyr., VIII,6,11; ср.: Xen. Оес., 4,6–7).
В период эллинизма, вероятно, ситуация с выдачей снаряжения и коней кардинально не изменилась. Известен ремонт и выдача лошадей Селевком Никатором во время набора им армии, после его возвращения в Вавилонию (Diod., XVIII,90). Возможно, что у Селевкидов основная часть снаряжения для колесниц хранилась в крупнейшем военном центре империи – Апамее (Polyb., V,45,7; 50,1; 58,2; Strab., XVI,2,10) и, во всяком случае, оно находилось в ведомстве главного интенданта (άρχυπερήτη?)185·
6. Вооружение колесничего
Скорее всего, колесничий, как достаточно состоятельный воин, должен был сам себя приобретать вооружение. Что же это было за снаряжение? Единственным источником, информирующим нас о защитном вооружении колесничего, управляющего квадригой с серпами, является всё тот же Ксенофонт. Он довольно лаконично рассказывает (Xen. Cyr., VI, 1,29): «а возничим он [Кир] покрыл броней всё, кроме глаз». Немного ниже тот же источник несколько дополняет свое описание, говоря (Xen. Суг., VI,2,17), что у колесничего «…всё тело, возвышающееся над кузовом, прикрывалось панцирем и шлемом». Таким образом афинский историк, как опытный военный, обратил свое внимание как раз на основное отличие вооружения колесничих от других родов войск империи. Речь идет именно об особом защитном вооружении. Причем Ксенофонт ничего не говорит о том, что данную броню изобрел Кир. Вероятно, имеются в виду уже известные виды доспехов, которые могли иметь некоторое разнообразие, ведь стандарта не существовало. Большая пестрота в снаряжении так же могла возникнуть и из-за того, что каждый возничий, вероятно, экипировал себя тем оружием, какое ему более удобно (ср.: Xen. De re eq., 12,1). Так, описывая снаряжение в бой одного из главных героев «Киропе-дии», царя Сузианы Абрадата, сражающегося на серпоносной колеснице, автор сообщает, что его жена Панфея преподнесла ему поистине царское позолоченное вооружение (Xen. Cyr., VI,4,2): «Когда Абрадат хотел надеть на себя льняной панцирь, который был обычным у них, преподносит ему Панфея золотой шлем, наручи (περιβραχιόνια), браслеты (ψέλια), широкие около кистей рук, пурпурный длинный хитон, складчатый снизу, и гиацинтовый султан. Все же это было тайно от мужа сделано ею, измерившей его оружие» (ср.: Xen. Cyr., VI,1,51). Естественно, что подобное позолоченное вооружение могло быть далеко не у всех, а лишь у самой избранной части воинов (ср.: Xen. Cyr., VII,1,2)186.
Итак, Ксенофонт, начиная описание вооружения Абрадата с доспеха, довольно верно подметил использование на Ближнем Востоке на рубеже V–IV вв. до н. э. именно полотняного панциря, более удобного, легкого, и более дешевого, чем металлический, но вместе с тем и достаточно прочного (ср.: Xen. Ап., 1,8,9; IV,7,15; Plut. Alex., 32; Paus., I,21,6–7)187. Византийский историк Никита Хониат (ок. 1155–1217 гг.) так описывал изготовление подобного доспеха, по-видимому, по разработанной веками технологии: «Из льна же сделанная ткань, пропитанная кислым, достаточно просоленным вином, многократно обернутая, одевалась наподобие панциря; настолько же она становилась отражающей, уплотненная солью и вином, что была хорошо защищающей от любого снаряда. Насчитывалось же в ней до восемнадцати и более слоев ткани» (Nic. Chon., р. 247А)188. В период середине I тыс. до н. э. полотняный панцирь был повсеместно распространен в Средиземноморье (Aen. Tact., 29,4; Nep., 11,1; Strab., 111,3,6; Paus., VI,19,7)189. M. В. Горелик, основываясь на изображениях персов на греческих вазах, реконструирует данный панцирь как стеганую безрукавку, идущую до пояса или спускающуюся до бедер190. Геродот, видимо, не без основания, говорит о том, что персы заимствовали такой доспех у египтян, у которых он был особенно распространен (Hdt., 1,135;ср.: 11,182; 111,47; VII,89)191. Однако еще в первой четверти V в. до н. э. для персов был характерен панцирь из железных чешуек, соединенных по большей части без подкладки ламеллярным способом (Hdt., VII,61; Strab., XV,3,19; ср.: Curt., 111,11,15; IV,9,3)192. Данный тип брони восходил к древневосточным образцам, известным с XVIII в. до н. э. и распространившимся в Передней Азии во второй половине II тыс. до н. э. Такой доспех первоначально защищал колесничего до щиколоток, так было у ассирийцев до середины VII в. до н. э., но с этого времени он стал значительно укорачиваться, сделавшись менее громоздким и тяжелым193. Поскольку возницу в квадриге с серпами надежно защищал до локтей кузов из досок, а он не должен был сражаться пешим, как в ассирийское время194, то, вероятно, колесничие и в V в. до н. э. использовали такой же панцирь из чешуек, который не защищал ноги. Обычно же устаревшие виды оружия, передаваясь от отца к сыну, долго употреблялись наряду с новыми.
