понимаю, о чем вы.
Каким же сладким оказался азарт: смотреть, как темнеет синева его глаз, как учащается его дыхание. Похоже, Доберман не привык к отказам. Особенно от женщин, открывающих мужчинам дверь в полночь.
— Не играйте со мной.
Он был слишком вышколен для необдуманных поступков, но все же Катерина демонстративно бросила взгляд на его автомобиль, припаркованный под фонарем: запомнила номер.
— Вы мне угрожаете?
— Нет, конечно. Я люблю женщин. И больше всех я люблю свою жену. А вот на этом «ниссане», — не отрывая от Катерины взгляда, Доберман указал на ее машину, — ездит урод, который с ней спит. Кто он?
— Урод? Как по мне — так вполне себе красавец, — Катерина сжала губы, но улыбка все равно просочилась.
Доберман оскалил клыки.
— Вы ответите на мой вопрос?
— Только если сначала вы ответите на мой, — она выдержала паузу, но не долгую — чтобы не забродила. — Выпьете со мной кофе?
Консультация № 13
Утро. Я просыпаюсь от тихого поскрипывания пола. Шаг, еще шаг. Я знаю, это Лео, пусть и лежу к нему спиной. От такого пробуждения в груди словно загорается крошечное солнышко. Я улыбаюсь, но глаза не открываю.
Лео осторожно опускается на кровать и начинает стаскивать с меня одеяло, нежно целуя то, что постепенно обнажается: плечо, локоть, бедро.
Он раскрывает меня всю и прижимается ко мне сзади. Я все еще притворяюсь спящей, хотя, уверена, Лео меня раскусил.
Он продолжает игру в пробуждение: кончиками пальцев гладит меня по шее, животу, груди. От этих прикосновений по телу разбегаются мурашки. Мысль, что Лео чувствует их под своими пальцами, безумно заводит. Не в силах больше бездействовать, я переворачиваюсь на спину. Несколько секунд мы с Лео всматриваемся друг другу в глаза, в самую их глубину. То, что сейчас происходит между нами, волшебно.
А потом все повторяется: прикосновения, объятия, стоны, горячие волны и огненные спирали — пока я не затихаю в его раскаленных объятиях. Знаю, скоро я повернусь к Лео, и нежные поцелуи снова станут настойчивыми и страстными. Но пока мы просто лежим, я глажу его волосы и шепчу на ухо: «Доброе утро…»
Когда я просыпаюсь в следующий раз, комнату уже наполняет яркий дневной свет — я ощущаю его даже сквозь сомкнутые веки. Поглубже вдыхаю воздух: меня разбудил аромат кофе.
Я приоткрываю глаза. Сквозь ресницы сначала виден лишь золотистый солнечный свет. Затем появляется большая кружка кофе с белой пенкой, на которой корицей нарисовано сердце. В этот момент я просыпаюсь окончательно. Приподнимаюсь на локте.
Я хочу поблагодарить Лео, но в горле словно пересохло. Как же давно никто не приносил мне кофе в постель!
Думаю, выражение моего лица говорит за меня, потому что Лео выглядит очень довольным.
— Не зря я столько лет занимался волейболом. Самое главное — это подача!
Я улыбаюсь этой игре слов.
А затем блаженное настроение мгновенно сменяется паникой.
— Где?.. — я резко выпрямляюсь. В висках — барабанная дробь. — Где дети?!
— Маша — в саду, Сашка — в школьном лагере. У них все отлично, о тебе почти не вспоминали.
Я смотрю на Лео, хлопая ресницами. Еще ни разу в жизни мои дети не собирались в школу или сад без меня. Никогда.
Перед глазами — Машкино лицо, уголки ее губ опущены. «Мамочка, услышь меня!..»
— Как это? — паника отступила, но я еще не рискую радоваться.
— Ты знаешь, что для ощущения счастья надо спать хотя бы восемь часов?
— Догадываюсь, — похоже, нить разговора от меня ускользает.
— Сегодня ты спала так крепко, что не слышала, как мы проснулись и собрались. Не слышала, как я вернулся с пробежки, как принимал душ. Ты даже не слышала, как я миксером взбивал яичный белок для кофе. А я не хотел тебя будить, пока ты спишь эти восемь часов, необходимые для счастья.
— Лео… У меня нет слов…
— Не надо слов, я и так все вижу, — он протягивает мне кружку с кофе.
— А белок ты зачем взбивал? — спрашиваю я, поднося кружку к губам, — и узнаю ответ еще до того, как его произносит Лео.
— Вот, — он с гордостью указывает на мою чашку, — чтобы получилась пенка, на которой можно рисовать узоры. Это мой первый лично приготовленный кофе с пенкой!
— Лео! — я очень стараюсь, чтобы мой смех выглядел прилично и не обидно, и все же едва не хрюкаю. — Ну, Лео! Для пенки надо взбивать сливки! Белок плюс кипяток, понимаешь?.. — я отставляю кружку на тумбочку, потому что рука от смеха трясется так, что кофе вот-вот расплещется. — Получается…
— …яичница, — Лео растерянно трет затылок. — Черт… Я приготовлю тебе другой.
Я останавливаю его, схватив за руку. Тяну к себе.
— Не надо кофе.
Лео стягивает с себя майку и забирается ко мне под одеяло. Я поворачиваюсь к нему спиной и трусь затылком о его шею — нежусь.
— У тебя все еще прохладная кожа после душа, а у меня — очень теплая после сна. Такой волнующий контраст… — я вытягиваюсь в струну, позволяя ладоням Лео скользить там, где ему вздумается. — А еще мне очень нравятся запахи, которые ты принес с собой.
— М-м-м… — Лео зарывается носом в мои волосы. — Ты тоже божественно пахнешь, — он проводит руками по моему бедру, талии, поднимается к груди и возвращается вниз. — Теперь ты теплая… даже горячая, — его улыбка щекочет мне ухо.
Я переворачиваюсь на спину и притягиваю Лео к себе. Хочу рассказать ему все, что я чувствую, только без помощи слов.
Но Лео прерывает поцелуй.
— Тебе нужно поговорить с ним.
— С кем? — я обвиваю его шею руками. И в этот момент понимаю, что означает его сухой, серьезный тон, так не соответствующий ситуации. Я размыкаю объятия. — Нет.
— Нужно.
— Ни за что! — я мотаю головой. — Этот шкаф со скелетами закрыт.
Лео нависает надо мной, опираясь на локоть. Ласково гладит подушечками пальцев по скуле. Я уворачиваюсь. Паника начинает давить на грудную клетку — даже здесь, в квартире Лео, в безопасности.
— Ты до сих пор в этом шкафу, Анна. Иначе у тебя сейчас не было бы такого выражения лица.
—
