Ее взгляд скользнул мимо меня к входной двери.
— Что мне сейчас нужно, так, чтобы вмешался какой-нибудь мужик. А этот еще имеет репутацию.
Мы с Конни повернулись и посмотрели. Это был Рейнжер, облаченный в черное, волосы его были гладко зачесаны и завязаны в хвост, маленькие золотые колечки в ушах сияли, как солнышки.
— Йо, — поздоровался Рейнжер. Он на секунду уставился на меня и улыбнулся. Потом поднял брови. — Морелли?
— Черт, — произнесла я. — Это уже начинает надоедать.
— Заскочил за делом Томпсона, — обратился Рейнжер к Конни.
Конни вручила ему папку:
— Удачи.
— Кто такой Томпсон?
— Норвил Томпсон, — пояснил Рейнжер. — Выпендривался в винном магазине. Взял четыре сотни долларов, сдачу и кварту виски. Начал праздновать на парковке, где поставил машину, вырубился и был обнаружен служащим парковки, который вызвал полицию. Не показался в назначенный срок в суде.
— Как всегда, — добавила Конни.
— Он уже проделывал подобное?
— Дважды.
Рейнжер поставил свою подпись на контракте, вернул его Конни и взглянул на меня.
— Хочешь помочь мне управиться с этим ковбоем?
— А он не будет в меня стрелять?
— Эх, — заметил Рейнжер, — если бы было так просто.
Рейнжер водил новехонький черный «рейндж ровер». Машины у Рейнжера всегда черные. Они всегда дорогие. И всегда новенькие. И обычно имеют сомнительное происхождение. Я никогда не спрашиваю Рейнжера, где он достает свои машины. А он никогда не спрашивает о моем весе.
Мы сократили путь через центр и свернули направо на Старк Стрит. Рейнжер проехал мимо автомастерской и гимнастического клуба в район трущоб. Был разгар дня, на верандах торчали мамаши с детьми, живущие на пособие, с облегчением покинувшие душную обстановку не проветриваемых комнат.
Я пролистала дело Томсона для формального ознакомления. Мужчина, черный. Рост пять футов девять дюймов, вес 175 фунтов, возраст шестьдесят четыре. Проблемы с легкими. Это означало, что мы не можем использовать перцовый баллончик.
Рейнжер припарковался перед трехэтажным кирпичным зданием. На веранде и под двумя окнами первого этажа краской из баллончиков были выведены бандитские лозунги. Вдоль бордюров скопились обрывки упаковок от «фаст-фуда», тротуары устилали смятые обертки. А весь район пах, как буррито с бобами.
— Этот парень не столь опасен, как выглядит на бумаге, — сообщил Рейнжер. — По большей части он просто заноза в заднице. Он вечно пьян, поэтому пистолетом его не запугаешь. У него астма, так что мы не можем пшикать на него из баллончика. А поскольку он старик, то будешь выглядеть по-дурацки, если дашь ему в морду. Что мы хотим, так это надеть на него наручники и вынести вон. Вот зачем нужна ты. Требуется двое, чтобы вынести его наружу.
Чудненько.
За две двери от нас сидели две женщины.
— Вы за стариной Норвилом? — спросила одна из них. — Он что, снова сбежал из-под залога?
Рейнжер поднял руку в знак приветствия:
— Привет, Реджайна, как дела?
— Теперь повеселее, раз уж ты здесь.
Она наклонила голову в сторону открытого окошка на уровне цокольного этажа.
— Эй, Дебора, — окликнула она. — Туточки Рейнжер. Собирается устроить нам вечеринку.
Рейнжер двинулся в здание и стал взбираться по лестнице.
— Третий этаж, — произнес он.
Меня начали одолевать мрачные предчувствия:
— Что она имела в виду… под вечеринкой?
Рейнжер был на лестничной площадке второго этажа.
— На третьем этаже обитают двое жильцов. Томсон слева. Одна комната и одна ванная. Только один выход. Должно быть, он дома в эту пору суток. Реджайна сказала бы мне, если бы видела, как он выходил.
— У меня такое чувство, что мне следует кое-что еще знать об этом парне.
Рейнжер был уже на середине лестницы третьего этажа.
— Только, что он долбанный чокнутый. И если он вытащит свой член, чтобы отлить, уйди с дороги. Однажды он окатил Хансона, и Хансон клянется, что он стоял футах в пятнадцати в стороне.
Хансон был другим охотником за головами. По большей части работал на залоговую контору «Золотая Звезда» на Первой улице. Хансон никогда не производил впечатления болтуна, рассказывающего фальшивые военные байки, поэтому я развернулась и начала обратный спуск по лестнице.
— С меня достаточно. Я звоню Луле, пусть забирает меня отсюда.
Меня схватили сзади за шкирку и остановили.
— Еще раз подумай, — сказал Рейнжер. — Мы в этом деле повязаны.
— Я не хочу, чтобы меня обоссали.
— Просто смотри в оба. Как только он вытащит свой член, мы оба отпрыгнем.
— Знаешь, я могла бы иметь кучу других хороших работ, — пожаловалась я. — Не нужно мне связываться с такой вот.
Рейнжер обнял меня и повел вверх по лестнице.
— Это не просто работа. Мы на службе государства. Мы вершим закон, милашка.
— Ты поэтому этим занимаешься? Потому что веришь в закон?
— Нет. Я делаю это за деньги. И потому что охота за людьми лучше всего мне удается.
Мы добрались до двери Томпсона, и Рейнжер поставил меня сбоку, а сам постучал.
— Вшивые ублюдки, — прокричал кто-то изнутри.
Рейнжер заулыбался:
— Норвил дома. — Он еще раз стукнул: — Открой дверь. Нужно с тобой поговорить.
— Я видел тебя на тротуаре, — заявил Норвил через все еще закрытую дверь, — и я открою дверь, когда ад замерзнет.
— Я считаю до трех, а потом взломаю ее, — предупредил Рейнжер. — Раз, два… — Он потрогал ручку, но дверь была закрыта. — Три.
Никакого отклика изнутри.
— Проклятый упрямый старый пьяница, — выругался Рейнжер. Он отступил и с силой пнул дверь в точности слева от ручки. Раздался треск дерева, и дверь вышибло.
— Вшивые ублюдки, — вопил Норвил.
Рейнжер осторожно ступил в проход с пистолетом в руках.
— Все нормально, — обратился он ко мне. — Старик не вооружен.
Я двинулась в комнату и встала позади Рейнжера. В дальнем конце комнаты спиной к стене находился Норвил. Справа от него стояли обломанный по краям пластиковый столик и единственный деревянный стул. Половину стола занимала картонная коробка с едой. Крекеры «Риц», сухие завтраки, пакет с маршмэллоу, бутылка кетчупа. У стола на полу стоял небольшой холодильник. На Норвиле была потрепанная футболка с надписью, которая гласила «Добудь горючее из пива», и грязные мешковатые штаны цвета хаки. А в руках Норвил держал упаковку яиц.
