себе. — Главное не проколоться, не паниковать».
К счастью, Касперу удалось разыскать лекаря. Дворецкий явно хотел расстараться, повысив свою ценность и почёт на новом месте. Он привёл Лентяева в сумерках, доставив на нанятой двуколке. Визитёра встретил Сепп, сопроводив лекаря до моей спальни. Ландскнехт тоже проявил инициативу, обыскав Игоря с таким пристрастием, что перепугал беднягу до полусмерти.
— С момента нашей последней встречи миновал лишь день, а в вашем доме разительные перемены, — посетовал лекарь.
— Всё течёт, всё меняется, — рассеянно заметил я. — Иногда столь быстро, что мы это замечаем, лишь осознав, что не можем справиться с течением.
— Я полагаю, вы позвали меня не для того, чтобы обмениваться философскими пассажами.
— Верно, — кивнул я. — Осмотрите мою шею, Игорь.
Игорь поставил саквояж на секретер, и подхватив стул, присел в изголовье у постели. Приподняв над головой подсвечник, он осторожно касался шва подушечками пальцев. Хмурясь, лекарь рассматривал собственную работу, что-то бормоча под нос. Наконец, стихнув, он поставил подсвечник на прикроватную тумбу.
— Чем вы обработали разрез?
— Ничем, — невинно ответил я. — Что-то не так? Нет следов заживления? Загноился?
Игорь промолчал. Вернувшись к саквояжу, он раскрыл его, на миг замер, обернувшись ко мне. Порывшись, достал крошечные ножницы и пинцет. Лекарь вновь опустился на стул, а затем принялся совершать некие действия, которые не были мне видны.
— Вот, полюбуйтесь, — наконец сказал лекарь, поднимая передо мной связку ниток. — Они вам больше не нужны. Шов крепок, словно ему месяц, а то и два.
— Готов поклясться, ещё утром это был свежий разрез, — заявил я, ощупывая шею.
— Так, чем вы его обработали?
— Я уже ответил, ничем.
— В таком случае, вам вряд ли когда-либо ещё понадобятся мои услуги. Такая регенерация свойственна, разве что... — Он замолчал.
— Кому?
— Никому, — уклончиво ответил Игорь. — Доказательной медицине не ведомы подобные прецеденты.
— Хотите сказать, что тут поработал алхимик?
— Возможно, хотя я до сих пор не понимаю, зачем меня вызвали, — тон лекаря становился нервозным. — Мы не на экзамене. Или это у вас игра такая?
Открыв дверцу прикроватной тумбы, я извлёк оттуда увесистый кошель с монетами.
— Это ваш гонорар за отличную работу, — проговорил я. — Излечить такую рану, нанесённую душегубами, что вторглись в мой дом! И всего за день! Похвально, весьма похвально.
— Я не совсем понимаю, — процедил Игорь, не спеша взять деньги.
— А всё очень просто. Вы самостоятельно покупаете ингредиенты для снадобий и лекарств, которые изготавливаете?
— Допустим, — кивнул он.
— Где именно?
— Да по-разному, что попроще на рынке можно раздобыть, что посложнее заказываю. А что?
— Завтра по утру вы отправитесь на рынок, пополнить свои запасы. И там, как можно чаще, вы будете говорить случайным собеседникам или просто греющим уши торгашам, что врачуете Антони Веленского.
— Вот как, — с интересом сообщил лекарь.
— Да так, — хмыкнул я. — Не забудьте упомянуть, что не успели вы снять швы с жуткой раны на шее, как заметили у бедняги Антони первые симптомы чёрной оспы.
— Чёрной оспы? — эхом отозвался Игорь.
— Совершенно верно, именно её. Поражение началось с лица Антони. Выкарабкается или нет, одному богу известно. И после каждого посещения особняка, будете добавлять новые подробности того, как изменилось лицо больного, как оно обезображено, сетуя на несправедливость судьбы к столь юному дарованию.
— Простите мою бестактность, — смеясь, заметил Лентяев. – Это вы-то юны?
— Вот, видите, проклятая зараза уже меня меняет.
Глава 15
Как слабый ветерок, может раздуть пламя пожара, так и тихое слово, может заставить сильные плечи опасть.
Небеса за окном были окутаны серой хмарью. Изредка накрапывал дождь, отчего камни во дворе оставались влажными весь хмурый день. Я рассеянно коснулся шрама на шее.
— Почему господь не прибрал меня к себе, а вновь и вновь мучает? О, горе мне! Горе! Антони-и-и! Умоляю, открой! Я твоя мать! Я должна встретить эту заразу вместе с тобой!
Битый час я слушал под дверью стенания Сабины. По началу мне было стыдно и жаль её, но чем дольше Веленская надрывалась, тем крепла в моей голове антипатия. Сабина вернулась с несостоявшихся похорон в ярости, она ещё не знала, каких новостей ожидать в родовом гнезде. Само собой, что никакой Якоб не мог её известить о произошедшем покушении, от чего вся тяжесть удара настигла пожилую Веленскую в одночасье. Встретил хозяйку молодой дворецкий, которого я детально проинструктировал, что говорить. Узнав о попытке убийства её кровиночки, Сабина прогнозируемо лишилась сознания. Майя поднесла старухе стакан воды.
— Будешь добавлять это лекарство в её воду сейчас, а затем утром и вечером. Две капли утром, две капли вечером каждого дня. Запомнила?
Майя клялась, что запомнила и никогда не забудет. При этом по глазам я видел, что она сомневается, но перечить кухарка не решилась. После первого же употребления зелья Игоря, Сабина успокоилась едва ли не на полдня. Слуги помогли ей добраться до спальни и раздеться, старуха благополучно уснула. Конечно, по пробуждению, первым вопросом Сабины было, не пригрезилась ли ей жуткая новость про сына. Получив отрицательный ответ, она снова заняла осадную позицию под дверью.
— Антони, открой, я — мать.
— Нет, — монотонно твердил я. — Я всё ещё заразный.
— Молю, Антони, приоткрой дверь хоть на секунду, — не унималась Сабина. — Я лишь хочу увидеть своё дитя!
— Мы говорим, маман. Разве этого тебе мало?
— Этот голос… — растерянно причитала старушка. — Я не могу его слышать! Отказываюсь к этому привыкать! О-о-о, твой милый звонкий голосок, неужели я никогда его не услышу вновь?!
— Доктор говорит, что мне вредно его напрягать, мам. Мне порезали горло. Чем дольше ты настаиваешь, тем хуже мне делаешь!
Играть роль Антони в разговорах с его матерью было очень трудно. Сперва я думал, что Сабина тотчас заподозрит неладное, но шли дни, а она меня так и не раскусила. Хозяйка особняка Веленских знала немного: что у сына проблемы сразу с несколькими домами Крампора, что на него было совершено покушение, что он тяжело болен и страдает от чёрной оспы. Эти сведения в совокупности из
