Вот уже несколько дней по Берлину ползают упорные слухи о готовящемся нацистском путче, задуманном Гитлером и Ремом. Они собираются инсценировать покушение на Гитлера, которое должно привести к массовому восстанию всей его славной партии и которое не смог бы предотвратить даже сам Гитлер, потому что он сейчас чувствует себя, как укротитель, запертый в клетке со львами.
Все случилось, как было предвидено, только жертвой покушения оказался не Гитлер, а здание рейхстага, которое полыхало всю ночь и выгорело почти дотла. Предполагаемый виновник пожара, двадцатилетний член голландской коммунистической партии Мартинус ван дер Любе, был арестован прямо на месте преступления. Чтобы полиция не ошиблась и задержала его наверняка, он старательно размахивал карманным фонариком, пока они его не нашли. И дождался. А уже арестованный, он сознался, что спрятал легко возгорающиеся материалы в тридцати точках Рейхстага и умудрился поджечь их все одновременно без посторонней помощи так, что никто этого не заметил. Наутро министр внутренних дел Геринг приказал арестовать коммунистическую фракцию рейхстага и запретил газеты коммунистов на четыре недели. По всей стране прошли аресты членов этой партии и даже некоторых социал-демократов.
Донесение Оленьки
после большого перерыва
Итак, я познакомилась с нашим рейхсканцлером Адольфом Гитлером. Вчера с утра жена крошки Геббельса Магда позвонила мне домой перед съемкой и пригласила в министерство пропаганды, потому что наш новый рейхсканцлер хочет встретиться с лучшими представителями культуры и искусства. Моя мама возмутилась: как они смеют приглашать утром на ранний вечер такую занятую женщину, как ее дочь! Но мой продюсер не разделил негодования моей мамы — он быстро сообразил, что не стоит сердить всемогущего министра пропаганды и отправил меня на прием, не дожидаясь окончания съемок.
У ворот студии меня поджидал маленький джентльмен из министерства, чтобы доставить с ветерком на спортивной машине в дом на Вильгельмштрассе. Когда я, запыхавшись, вошла в зал, стоявшая в дверях Магда не сдержала упрека: «Вы опоздали, фрау Чехова». Меня представили Гитлеру, он обрадовался, усадил меня рядом с собой и стал рассказывать, как его потрясла моя игра в фильме «Огненная граница». Был он очень любезен, держал под руку с истинно австрийской вежливостью и высказал интерес к русской культуре и свое восхищение моей тетей, актрисой Ольгой Леонардовной Чеховой. Потом Гитлер вышел к собравшимся и посвятил их в свое видение задач искусства. Не бог знает что, но для нашей студии полезно.
Сегодня вся студия звенит пересказами вчерашней встречи с рейхсканцлером и его речи о роли кино в жизни страны. Все, конечно, в восторге — ясно как день, что интерес правительства к нашему искусству обещает нам светлое будущее. Кто-то рассказал, будто господин Гитлер так любит кино, что после коллективного просмотра очередного интересного фильма собирает своих подчиненных в кабинете, чтобы представить им художественный обзор увиденного.
Лёва
Лёва хотел писать музыку, только музыку и все, никаких других отвлекающих обязательств. Однако это не удавалось. Пока он занимал должность музыкального консультанта МХАТа, было еще терпимо, хотя и там иногда приходилось выполнять щекотливые задания. Но, по крайней мере, он несколько раз выручил из беды свою любимую тетю Ольгу, которая не всегда следила за своим языком.
Вскоре его повысили, назначив музыкальным консультантом политического управления Красной армии, — несомненно, без ОГПУ тут не обошлось. Но он собрал всю свою волю и, послушно оставив семью без охраны, поехал с группой актеров через Сибирь и Владивосток на Сахалин, совсем как когда-то его знаменитый родственник, по воле судьбы покойный приемный отец Антон Чехов. Как и великому писателю и драматургу, поездка эта дала Лёве богатый материал для творчества: Чехов написал книгу «Сахалин», а Лев Книппер создал «Дальневосточную симфонию», впервые исполненную в Центральном доме Красной армии и получившую высокую оценку критиков.
А времена для музыкантов наступили суровые: товарищ Сталин, демонстративно хлопнув дверью, ушел с представления оперы Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», и на следующий день в «Правде» появилась статья «Сумбур вместо музыки». В это время Лёва сочинял четвертую симфонию, посвященную гражданской войне. К великому удивлению композитора, одна из ее четырех частей стала всесоюзным шлягером и оставалась им много лет, вплоть до наших дней. Слова к этой музыке написал поэт В. Гусев, и называется она «Полюшко-поле».
