домам, женам, детям и, — неодобрительный взгляд на Дисмала, который воспринял это хорошо, — к своим собакам. Или вернуться к своей работе, или к бизнесу, который в наше время никакая энергия и старая добрая британская точность не спасут от ухода с молотка. Мы действительно живем во времена перемен. Моя фабрика производила двери, двери всех видов и размеров, но внезапно понадобилось не так много дверей, или мои двери перестали быть конкурентоспособными, или у меня на производственной линии произошел сбой, или я не успевал за ними, или я не рекламировал продукцию, или дизайн был плохой. Книги заказов внезапно опустели. Продавцы взяли слишком много выходных. Они приходили поздно. Они сидели дома и смотрели телевизор, хотя им следовало работать и работать. Когда я говорил об этом с одним из них, он сказал, что уже зарабатывает достаточно, большое спасибо, так зачем ему пытаться увеличить свой доход, чтобы налоговый инспектор забрал дополнительные деньги? В свободное время он работал подачей чая со сливками в богатом доме, а его жена летом работала в маленьком отеле, и им платили наличными, чтобы они не декларировали свои заработки. Итак, книги заказов оказались пусты. Моя вина, если вдуматься. Потом умер мой отец. У него было несколько акций южноафриканских золотых приисков, и когда я продал их, я купил это кафе.
Хотя его история казалась банальной, его жалобы могли быть оправданными. Мы с Дисмалом остались у стойки.
— Ну, — сказал я, — мне пора идти.
Когда он засучил рукава, я действительно подумал, что он собирается приступить к работе. Но он закурил.
— Почему ты не можешь быть таким как Чарли? Он никогда не торопится.
— Это потому, что я получаю пособие по безработице. — Чарли был светловолосым голубоглазым расслабленным парнем лет тридцати с небольшим. — Семь лет сижу на пособии по безработице.
Я посочувствовал. — Это должно быть ужасно.
Он оторвался от чая.
— Это намного лучше, чем каждое утро вставать в шесть утра и выходить под дождь и холод пять дней в неделю, из месяца в месяц. Я перетаскивал загруженные коробки из одного отдела склада в другой, но затем у них появились вилочные погрузчики, и шестеро из нас получили толчок под зад. Я думал, что наступил конец света, когда я не смог найти другую работу, но я также увидел, что это чудесно – не ходить на работу. Я мог делать что-то по дому, разговаривать с друзьями, кататься на велосипеде или сидеть в публичной библиотеке, читая грязные книги. Пособие по безработице — прекрасная система. Если бы мы получали еще несколько фунтов в неделю, мы были бы в раю. Я часто помогаю здесь, в кафе и зарабатываю несколько фунтов, и я не против этого, потому что это не похоже на работу. И теперь я голосую за Тори, а не за Лейбористскую партию.
Я был ошеломлен. — Тори?
Он посмеялся.
— Конечно. Подумайте, что Тори сделали для безработных. Миллионы из нас сидят на пособии по безработице. Все, о чем вы слышите, о чем говорят лейбористы, — это вернуть нас к работе. Вернуть к работе! Я полагаю, они хотят, чтобы мы строили автомагистрали, хотя я уверен, что многие не захотят пачкать свои белоснежные руки. Если они когда-либо и работали, то это было так давно, что они уже и не помнят, как это было.
Он меня так поразил, что я купил ему чашку чая и шесть пирожных. — Ты немного философ.
Это ему понравилось.
— Я бы никогда не стал им, если бы не получал пособие по безработице. У меня было время подумать. Лейбористы не хотят, чтобы вы думали. Они думают, что если вы это сделаете, вы проголосуете за Тори, и насколько они правы. Мышление всегда было прерогативой праздных богачей, но теперь оно доступно каждому, и не благодаря лейбористам. Единственный раз, когда вы поймаете меня на голосовании за Лейбористскую партию, это когда они обещают удвоить пособие по безработице и перестать говорить о том, чтобы вернуть нас к работе. Мне бы хотелось, чтобы тори дали нам больше денег, но я ожидаю, что они это сделают, как только смогут себе это позволить.
Свет в его голубых глазах изменил интенсивность, мощность свечей увеличилась, от чего они почти стали серыми.
— На днях я подумал, как было бы хорошо, если бы весь мир сидел на пособие по безработице. Именно к такому будущему нам следует стремиться. Работа — причина всех зол, и это будет рай на земле, когда ее не будет. Всеобщая безработица – это то, чего мы хотим, и Англия станет предметом зависти всего мира, когда мы добьемся этого.
Как бы я ни был утомлен, я изо всех сил старался указать ему на ошибки. Я сказал ему, что большинство людей сходят с ума из-за того, что остались без работы, не говоря уже о том, что им приходится жить в бедности. Они потеряли самоуважение и уважение своих детей. Они потеряли уважение своих жен. Они преждевременно состарились. Они сидели дома, охваченные ненавистью к себе, чувство ненужности парализовало их тело и душу. Они деградировали физически и через год стали неузнаваемы. Дома, в которых они жили, разваливались. Их жены бросили их, а детей взяли на попечение социальные работники, которые слонялись вокруг и потирали руки именно из-за такой вещи.
— Возможно, — сказал он, когда я больше ничего не мог сказать, — но мои товарищи так не думают. Как только они получают толчок, они подобны Робинзону Крузо, который только что высадился на острове после кораблекрушения. Они немного ошеломлены, но начинают учиться жить с тем, что у них есть. В мгновение ока они становятся счастливыми, как и я.
Вошло трое бледнолицых молодых водителей грузовиков, и Дисмал побежал за одним в качестве служебной собаки, но, когда ему стал угрожать ковбойский сапог со сверкающими шпорами, он побежал за мной к двери, сразу забыв все, что, как он знал, находилось в карманах этого человека. Он быстро учился, и я искренне надеялся, что смогу отучить его от подобных привычек до того, как приеду в Лондон.
— Чертова собака, — крикнул один из водителей. — Я получу его на гребаный тост, если он снова покажет здесь свою чертову морду.
Такая команда, должно быть, безмерно веселила это место, хотя я не предполагал, что праздный Чарли очаровывал их своей нирваной безработицы, когда они делились с ним своими косяками.
Я чувствовал себя в безопасности только в машине. Мы ехали по огромным проезжим дорогам А5 с двусторонним движением
