обязательства страны о неприменении ядерного оружия первыми. Подобные призывы, как она утверждает, вызваны двойной обеспокоенностью: «1) Системы противоракетной обороны, которые развертывают или планируют развернуть США и их союзники, способны перехватить сохранившиеся после превентивного удара по ним китайские ядерные вооружения… 2) США разрабатывают стратегических неядерные ударные средства. После развертывания эти средства могут быть использованы против ядерных сил Китая»[392].
В основе обеспокоенности официальных лиц и исследователей из Китая и России лежат два опасения, состоящие в том, что в отношении применения обычных вооружений американцы будут менее осмотрительны, чем в отношении ядерного оружия, и что ядерный ответ на неядерный первый удар может казаться неприемлемым. Ряд китайских экспертов утверждает, что неядерный контрсиловой удар — это способ обойти «табу», связанное с применением ядерного оружия[393]. В то же время Арбатов говорит о распространенном среди российских исследователей «негласном мнении», что «традиционное ядерное сдерживание может оказаться неэффективным против неядерных контрсиловых угроз, поскольку ответный ядерный удар [России]… станет прологом к самоубийству в результате последующих ядерных ударов [США], и потому неприемлем»[394]. Следует отметить, что сам Арбатов полностью отвергает подобный вывод (в других работах он подчеркивает свою убежденность в том, что угроза ядерного возмездия России достаточно реальна, чтобы удержать США от первого удара с применением обычных вооружений[395]), но полагает, что тем не менее в российском экспертном сообществе опасения относительно неядерного контрсилового удара широко представлены.
Обеспокоенность Китая и России в связи с контрсиловым неядерным ударом вряд ли найдет понимание у большинства американских исследователей и чиновников, но она является результатом анализа наихудших сценариев, которое выполняет любое военное учреждение. Речь идет не только о пессимистическом взгляде на эффективность ядерного оружия в плане сдерживания неядерного контрсилового удара в экстремальной ситуации. Судя по всему, Пекин и Москва беспокоятся и о том, что даже если вооружения НБГУ сначала будут развернуты в ограниченном масштабе, их со временем можно будет существенно и быстро наращивать. Эта обеспокоенность усиливается и убежденностью в том, что система таких вооружений столь сложна, что не может быть не направлена в конечном счете против России и Китая. Арбатов, в частности, утверждает: «Российская сторона не может поверить, что такие сложные и дорогие вооружения предназначены лишь для борьбы с террористами, которых можно ликвидировать с помощью куда более простых и дешевых видов оружия. Мысль о том, что системы с коротким подлетным временем нужны США для уничтожения безответственных государственных лидеров и террористов, кажется большинству российских экспертов нелепой»[396].
Опасения России и Китая также подпитываются отдельными официальными заявлениями американской стороны. В совокупности официальные документы и заявления США свидетельствуют о том, что интерес к использованию обычных вооружений для создания угрозы китайским или российским ядерным силам крайне невелик. Но из этого правила есть и исключения. Яо, например, ссылается на американский Закон о национальной обороне на 2013 г., предписывающий подготовить доклад о возможности «использовать обычные и ядерные вооружения для нейтрализации» подземных тоннелей в Китае[397]. С таким же успехом она могла бы указать и на заявления генерала Джеймса Картрайта, который, возглавляя Стратегическое командование США, неоднократно и четко упоминал о заинтересованности Вашингтона в замене ядерных вооружений обычными[398]. Подливают масла в огонь и консультативные организации, чья позиция производит впечатление официальной, например, Научный комитет Министерства обороны США, заявивший в 2004 г., что «со временем Соединенные Штаты могут разработать средства защиты от всех мыслимых противников [имеющих оружие массового уничтожения]»[399]. Учитывая, что американские исследователи часто хватаются за отдельные заявления китайских и российских официальных лиц, приводя их в качестве доказательства ранее не известных политических замыслов, не стоит удивляться, когда так же поступают китайские и российские эксперты.
Независимо от того, обоснована обеспокоенность китайской и российской сторон или нет, США на политическом уровне пообещали попытаться их снять. В «Обзоре ядерной политики и стратегии развития ядерных сил» 2010 г. утверждается, что программа неядерного быстрого глобального удара «не отразится негативно на стабильности наших отношений с Россией и Китаем в ядерной сфере»[400]. Чтобы попытаться убедить в этом Москву и Пекин, Соединенные Штаты предложили начать с обоими государствами стратегический диалог (Пекин пока не принял это предложение)[401]. Такие обещания делаются не из альтруистических побуждений — наоборот, они отражают понимание того факта, что снятие озабоченностей России и Китая отвечает интересам самих США.
Если КНР или Россия сочтут, что их ядерный потенциал сдерживания серьезно подорван, они могут приступить к наращиванию своих ядерных сил (хотя здесь в расчет скорее всего будут приниматься не только средства НБГУ, но и вся совокупность стратегических сил США включая ядерные, неоперативные обычные вооружения и систему ПРО). «Тяжелая» МБР с разделяющейся головной частью, которая сейчас разрабатывается, возможно, позволит России быстро и со сравнительно небольшими затратами увеличить количественный состав ядерных сил по истечении срока действия нового Договора СНВ (при всей опрометчивости такого шага в качестве ответа на программу НБГУ)[402]. Что же касается Китая, то он сейчас наращивает ядерные силы довольно медленно, но темпы можно ускорить или продлить период наращивания по сравнению с запланированным[403].
Американские разработки в области высокоточных обычных вооружений могут повлиять и на обязательство Китая не применять ядерное оружие первым. Хотя в США по поводу убедительности этого обязательства идут широкие дискуссии, в обеих политических партиях существует единое мнение, что отказ Пекина от него будет воспринят как провокационный шаг, особенно союзниками США[404]. В самом Китае в последние годы дебатируется вопрос о целесообразности сохранения обязательства не применять ядерное оружие первым, что отчасти вызвано обеспокоенностью развитием обычных вооружений в Соединенных Штатах[405]. Яо, например, утверждает, что «рассуждения о возможном пересмотре политики неприменения первыми появились не без оснований», и призывает «развеять опасения Китая», в том числе связанные с «неядерными стратегическими ударными средствами»[406]. И попытки сделать так, чтобы убедить Пекин не отказываться от этого обязательства, несомненно, соответствуют интересам США.
Обеспокоенность России и Китая в связи с американскими обычными вооружениями может отразиться и на осуществлении целей США в области контроля над вооружениями. В настоящее время Соединенные Штаты стремятся к заключению соглашения, которое стало бы преемником нового Договора СНВ и, в частности, охватывало бы обширный арсенал российского тактического ядерного оружия, служащий источником большой обеспокоенности ряда союзников Вашингтона по НАТО[407]. Москва неоднократно подчеркивала, что заключение любого подобного соглашения зависит от снятия ее озабоченностей, в том числе и касающихся НБГУ[408]. Особую важность в этой связи представляет тот факт, что 19 июня 2013 г., за считанные часы до выступления Обамы в Берлине с призывом к дальнейшему сокращению ядерных вооружений, Путин озвучил «упреждающие» контраргументы против предложений
