был поставлен жесткий – неделя. К этому времени фашисты сумели сильно укрепиться, создав на высотах вдоль Миуса прочную оборону с большим количеством ДОТов и ДЗОТов. В капонирах зарывались танки и орудия. Устраивались пулеметные гнезда. Немцы выстраивали много эшелонированную в глубину оборону, в некоторых местах превышающую десять километров.
Утро во время наступления выдалось тихим, солнечным и слегка морозным. Командующий 56‐й армией генерал‐майор В.В. Цыганов по согласованию со штабом фронта и командующим провел часовую массированную артподготовку. После нее в атаку поднялась пехота. Но наши танки опоздали, и стрелки без бронеподдержки короткими перебежками двинулись к проходам в минных полях и проволочном заграждении. Враг был близок.
Моряки 68‐й и 76‐й бригад с криками «полундра» и матерком бросились на неприятеля. Но оказалось, что артиллерия не подавила многие пулеметные гнезда. И в сторону морской пехоты четко выделяеющейся черными бушлатами на снегу, понеслась пулеметная метель. Стрелковые батальоны встретились с тем же. Смерть стала буквально выкашивать ряды наших атакующих воинов, пожиная обильную жатву.
Заградительный огонь противника отсек от моряков и пехотинцев тяжелое вооружение бригад. Поэтому основным оружием пехотинцев были винтовки и гранаты. Краснофлотцы забросали бушлатами колючку у позиций противника и врывались в траншеи врага. Закипел рукопашный бой…
В ход пошли карманная артиллерия и пистолеты, штыки и финки, кулаки и саперные лопатки. Более пяти сотен гитлеровцев было уничтожено. И тут немцы пустили в ход свой резерв – двенадцать танков и роту автоматчиков. С винтовкой против танка не повоюешь. Моряки стреляли по смотровым щелям. Гранаты к тому времени кончились. Наши пехотинцы гибли от пуль автоматчиков. Их тела наматывали гусеницы вражеских бронемашин. Началось повальное уничтожение красноармейских частей.
По данным советского Информбюро от 8 марта 1942 года:
«…Потери были огромны. Почти все командиры погибли, управления не было. Батальоны, отстреливаясь последними патронами, отходили назад, через более чем километровую полосу предполья, сплошь покрытую телами их павших и раненых товарищей. Атака необстрелянных, необученных ближнему пехотному бою моряков завершилась истреблением двух стрелковых бригад. В каждой бригаде было по три батальона. В батальонах до наступления числилось по 700 человек, после окончания боя в батальонах в строю оставалось по 100 и чуть больше человек. Остальные погибли или были ранены.
Бригады морской пехоты после этого страшного боя просто перестали существовать как боевые единицы. Снег везде был грязен от пыли и крови…
Тысячи же погибших моряков и пехотинцев остались навечно под кручами миусских высот. А Таганрогская операция в марте сорок второго осталась малоизвестной страницей войны. Не любят вспоминать о ней и немногие уцелевшие участники тех трагических боев. Слишком велики были жертвы. И нет в том вины морских пехотинцев, для большинства из них тот бой стал первым и последним. Они сделали все, что могли в тех условиях…»
Есть смысл распутать и развернуть эту скупую правду о провале Таганрогской операции в 1942 году.
Из воспоминаний генерал‐лейтенанта Виктора Викторовича Цыганова:
«…Состояние войск 3‐го гвардейского корпуса к 6 марта 1942 года характеризовалось следующим образом.
Корпус по своей подготовке делился на три основные группы.
Первая – 102‐я стрелковая бригада, курсантская, которая в большей степени готова к боевой работе.
Вторая – 2‐я гвардейская стрелковая дивизия, несмотря на опытных гвардейцев, состав дивизии представлял собой «сырой материал», с которым предстояло много работать.
И, наконец, третья – морские бригады, 68‐я, 76‐я и 81‐я, которые имели командиров, малознакомых с приемами боя пехоты.
Слабая боевая выучка как командиров, так и бойцов явилась причиной того, что они не смогли развить и закрепить свой успех в боях в марте 1942 года и понесли очень большие потери в личном составе. Более того, материальная часть, как и личный состав, продолжали прибывать уже в ходе операции, зам. командующего корпусом прибыл за сутки до начала…»
Ретроспектива
После перевода генерала Цыганова в Москву, он не ждал, как обреченный, смерти, он с ней боролся. По этому поводу Виктор Викторович шутил: умереть – значит присоединиться к большинству. Забавно. Жизнь проходит, уже не годы, а недели и дни летят. И вот главным уже становится не то, что ты сделал, а то, чего не сделал. А впрочем, каждый умирает в одиночку. Временное жилье самое постоянное. Болезнь неумолимо прогрессировала.
Но генерал, обладающий глубокими профессиональными знаниями и широким общекультурным кругозором, с успехом справлялся с возложенными на него обязанностями службы в МВО – готовил предложения по усовершенствованию учебных процессов в военных ВУЗах в условиях все еще продолжающейся войны. Обобщал материалы нужной тематики для РККА, писал аналитические статьи. Вместе с командующим МВО генерал‐полковником П.А. Артемьевым, который являлся с 12 октября 1941 года по 15 октября 1943 года руководителем Московской зоны обороны, генерал‐лейтенант В.В. Цыганов готовил рекомендации по повышению качества подготовки командного состава.
Вместе с тем он продолжал писать удивительный по анализу дневник своей службы в двух армиях – 38‐й и 56‐й.
Дневник, существование которого покрыто тайной, заставил автора перерыть Интернет, но, увы, не только дневника он не нашел, но мало чего почерпнул и о мартовской трагедии 1942 года. Получается, что та тема прикрыта завесой непонятного умолчания. Но ведь на ошибках люди учились и учатся.
Следует обратить внимание на тот факт, что Сталин обладал всегда обширной информацией на того или иного командира-фронтовика армейского уровня. Черпал он ее из разных источников, просеивал, а потом принимал решение. Видно, Верховный главнокомандующий знал о состоянии боеготовности «общипанной» 56‐й армии перед Таганрогским наступлением через уравновешенного и спокойного аналитика, начальника Генерального штаба ВС СССР генерал‐полковника А.М. Василевского. И, по всей очевидности, он был осведомлен и о натянутых отношениях между Р.Я. Малиновским и В.В. Цыгановым.
За неудачно проведенную 56‐й армией операцию он мог снять командарма с понижением и отправить комдивом на другой участок фронта или под трибунал. Но он этого не сделал. Видно, знал и о смертельной болезни В.В. Цыганова. Больше того, Сталин, как говорилось выше, предложил генерал‐майору должность заместителя командующего военным округом и вскоре в 1943 году присвоил звание генерал‐лейтенанта.
Скончался Виктор Викторович Цыганов 25 июня 1944 года, и был похоронен с военными почестями в Москве на Новодевичьем кладбище. Рядом с генералом похоронены жена и сын, который погиб (убит) в 1948 году в возрасте 13 лет.
Что касается дневника В.В. Цыганова, то по одной из гуляющих версий он все же был опубликован небольшой книжечкой в тонкой фиолетового цвета обложке. По другой – где‐то хранится у частного коллекционера, купленный у чугуевского торгаша А.Я. Зинченко,
