Просто я в тебя верю и знаю, что ты никогда бы не упал! Ты такой сильный!
Пока она гладила мои бицепсы, мне стало ясно, откуда растут ноги у этого пропуска. На меня сделали засаду. Интересно, Власов знал, что меня сюда мириться заманивают? Продал. Как есть продал!
— А тетю зачем напрягла?
— Да ей интересно стало, по ком я так страдаю! Мы с тобой уже давно знакомы, столько были вместе. Мир? — спросила хитрюга.
— Да шут с тобой! Мир! Но у меня реально нет времени, я через четыре часа должен быть на даче у… знакомого, и тебя с собой взять не могу. А завтра уже улетаю.
— Ко мне поехали, не будем время терять, — горячо шепнула на ухо бывшая, и уже и нынешняя, любовница.
— Поехали, — довольно сказал пацан внутри меня, а взрослый дядя лишь закатил глаза.
Сразу уехать не получилось, в магазин зашла делегация из четырех иностранцев и молоденькой миниатюрной переводчицы. Австралийцы, а это были они, очень возбудились, увидев Раису Максимовну. Она в отличие от своих предшественниц, жен генсеков, была медийной личностью, и многие её знали в лицо. Но приставать к ней иностранцы не стали, лишь поздоровались на своём, кенгурином. Пока я пытался оторвать Витька от шопинга, угрожая его здесь бросить, мужики взяли по тележке и лениво стали прохаживаться вдоль полок с товарами, обращая внимание в первую очередь на всякую хрень, вроде открыток, значков, сувениров. Шмотки их не интересовали. Зато интересовали их переводчицу, которая с несчастным видом инспектировала содержимое своего кошелька, подсчитывая, хватит ей на одну пару колготок или на две? Хватило на одну, и вторую она со вздохом положила на место. Я думал, с такими важными дядями отправляют кого-то из КГБ, но девице лет двадцать на вид, не больше, и взгляд у неё такой наивно-восторженный от местного изобилия, что ясно — не агент она. Мне стало жалко девушку.
— Вы позволите вам занять полсотни? Адрес свой я вам напишу, а вы мне потом при случае переводом отправите? — спросил, вернее, предложил я девушке.
Изумлённые, большие глаза переводчицы, и прищуренные глаза Светланы стали наградой за моё великодушие.
— Я не думала, что тут всё можно купить! — шёпотом призналась переводчица. — Мне Кудинов ничего не сказал. А у меня и денег-то с собой нет! Я вам всё верну! Завтра! Нет, сегодня!
Кто такой Кудинов, я не знал, очевидно, шеф малышки.
— И давно ты, Толя, таким щедрым стал? — также негромко спросила Аюкасова.
Слава богу, от разборок нас отвлёк один из иностранных гостей, ему потребовалась помощь переводчицы, которая, зажимая листок бумаги с моими данными, засеменила к нему. Визитку я ей давать не стал, просто написал свои адрес и ФИО. Сам даже имени у девушки не спросил, и так Светка надулась на меня как мышь на крупу.
— Мистер! Как вы думаете, это хороший подарок для парня ваших лет? — вдруг на английском обратился ко мне один из иностранных гостей.
Переводчица тут же перевела его вопрос, но я ответил без её помощи на английском.
— Вы для родственника хотите?
— Нет, подарок моему советскому другу, вернее, его сыну, — обрадованно ответил дядя и представился.
Пришлось то же самое сделать и мне. Мистер Энтони, член делегации профсоюзов, держал в руке редкую камеру, но которую я лично видел уже раньше. Почти такую. У Энтони в руках «Алмаз-102», а я видел «Алмаз-103» у корреспондента в Ашхабаде. Собкор одной из местных газет очень хвалил её. Отличная вещь, с зеркалами, якобы слизана с «Никсона». Но эта модель явно выше классом. И стоит дороже — 650 рублей! А за 103-ю тот парень отдал всего триста.
— Отличный подарок, не сомневайтесь, — с видом знатока говорю я.
На самом деле уверенности в этом нет, но не признаваться же в собственной беспомощности на глазах красотки-переводчицы, на которую моё знание языка произвело эффект! Светка стала смотреть ещё злее.
— У нас это единственный экземпляр, — поставила точку в сомнениях Энтони продавщица.
И он положил товар себе в тележку к одинокому бюстику Ленина.
Наконец, Витька расплатился, и мы засобирались на выход.
— Света, ты заедешь к нам на выходные? — спросила Раиса Максимовна, которую неотрывно сопровождала начальница отдела Ниночка.
— Да, конечно, тётя Рая. До свидания! — ответила племяшка.
— До свидания, — попрощался и я.
— И вам всего доброго, Анатолий, — улыбнулась Горбачева, окончательно сдав Светку.
— Ну надо же, какая у тебя машина! — язвительно произнесла Аюкасова, видимо, задетая моим вниманием к переводчице.
— Вить, мы тебя домой закинем, а у нас ещё планы, — информирую я друга.
— А почему домой? А поехали все вместе в кафе? — вдруг предложила Светка.
Наказать меня решила, обломив? Да ради бога.
— В кафе⁈ Отличный выбор! — соглашаюсь я. — А в какое?
— У меня денег два рубля всего осталось, — честно предупредил Витька.
— Я добавлю, — успокаиваю друга.
— Ну, давайте поедем в «Молоко», — растерянно предложила Светка, очевидно, ожидавшая от меня иной реакции.
— Николай Михайлович, нас к кафе «У фонтана», — говорю я официальное название «Молока».
— Ты что, там бывал? — удивляется Света.
— А что такого? Давно, пару лет назад был.
В «Молоке» ничего не поменялось с 85-го года, только игровые автоматы появились. Вход стоил два рубля, что позволило Витьку самому за себя расплатиться. Внутри заведения народу было прилично. В просторном слабо освещенном зале уже танцевали, причем брейк-данс.
— А вы знаете, что фильм «Курьер» снимали тут? — спросила Светка, махнув кому-то из знакомых рукой.
— Точно! — возбудился Витька. — Катя Кузнецова — бомба!
— Это Немоляева Настя, она в ГИТИСе учится, — снисходительно просветила его Светка. — В прошлом году в трёх фильмах снялась.
Я чуть не ляпнул про «Интердевочку», где у неё тоже будет роль. Фильм ещё явно не вышел на экраны.
— Толя, ты, что ли? — обратился ко мне незнакомый парень. — Я Пауль, помнишь, ты тут брейк танцевал?
Как танцевал, помнил, но парня этого напрочь забыл.
— Было такое. Привет, — тем не менее протягиваю руку я.
— Может, опять покажешь класс? Ребят, тут чемпион по боксу из Красноярска, отлично танцует! — заорал Пауль, привлекая внимание присутствующих.
Я слегка растерялся, это не входило в мои планы, да и танцевать брейк в ботинках несподручно.
— Обуви нет, бро, — якобы сочувственно говорю я.
— Я же кроссы купил, а у нас один размер! Ща принесу! — некстати влез с дружеской помощью Виктор.
— Ну, хорошо, — нехотя соглашаюсь я, чувствуя заинтересованные взгляды ярко одетых девушек с соседнего столика.
Витька вернулся через несколько минут, почему-то с болезненной гримасой на лице потирая руки.
— Что случилось? — встревожился я.
— Да там два недоумка каких-то хотели кроссы у меня отнять, — махнул рукой боксёр. — Дал им по разу, уползли.
— Люберы, суки, пасутся тут. Раздевают частенько народ, — огорчённо сказал Пауль, с симпатией посмотрев на Витьку.
Глава 35
Люберы? Уже? У меня в голове отложилось, что они появились позже, в начале девяностых. Но, значит, я не прав. Машина наша стоит далеко от входа, так бы, может, и не полезли к Витьке эти два качка.
А это были качки, так их Виктор описывал. Мощные шеи, мускулистые руки, которые не в силах скрыть одежда. Но мой друг действовал молниеносно — дал по рылу каждому разок.
— Сюда они не полезут, у нас и охрана есть, и телефон, ментов вызвать, — попытался успокоить нас Пауль.
Я уже немного размялся и могу выдать что-то из брейка. Захожу в полутёмный зал, за мной следом повалили зрители. «Давненько я не брал в руки шашек». Тело с трудом вспоминает забытые движения, пару раз сбился на стиле «попинг», но меня всё равно подбадривают криками. Для СССР сейчас и эти мои неидеальные, но четкие и ритмичные движения руками и ногами смотрятся круто. Потом неожиданно для себя (не планировал ведь) выдал кое-что из нижнего брейка. Зашёл с ног на «гелик» (на спине кручу ногами на манер мельницы). Тут нужно было ловко вывернуться, а не тупо согнуть руку и упасть на спину, и важно хорошо размяться перед этим акробатическим трюком, чего я, увы, не сделал. Поняв, что рискую получить травму, под разочарованный гул ухожу из зала. И так всю пыль с пола собрал.
Принесли наш заказ. Сидим, пьём коктейли и рассуждаем о… Чернобыле. Витька рассказывает, как его семье пришлось всё бросить и уехать.
— И что, прям и магазины с продуктами и товарами, и личные вещи, и автомобили побросали? — не верит Светка.
— Всё бросили,
