облегчением выдохнула я.
Мне, если честно, и не хотелось никуда отпускать Рене. Я бы с удовольствием проводила рядом с ним немного больше времени. Мне так хотелось познакомиться поближе, расспросить его о том, какая у нас семья, о привычках, о… Да обо всем!
— Мы для вас лучшую перину подберем! — влез Томас. — Самую удобную! И комнату подготовим такую, что оттуда даже уходить не захочется! Будете как на тучке спать!..
— Весь в водных парах? — ухмыльнулся Рене.
— Да! То есть нет, конечно же… я не то имел в виду… — тут же засмущался он. — Но все сделаем по высшему классу, вы не подумайте!
— А говорили, нет перины… — протянул мужчина.
— Так то для паразита этого нет, — вмешался второй скелет, кажется, тот самый, которому Димитрий умудрился сломать ребра. — А для вас всегда найдется…
— И с чего мне вдруг такая честь?
Скелеты умолкли. Мне показалось, что они даже не понимали толком, с кем именно имеют дело, так, подумали, что это почтенный гость. Колдует — значит, кто-то важный. А кто именно, разве это имело для них хотя бы малейшее значение?
Меж тем, сила Рене действительно должна была их пугать. Я понимала, что столь легкое общение, как они себе позволяли, не то чтобы было предельно допустимым в случае Верховного…
Нужные слова нашел только до того молчавший Брэй.
— Потому что вы, господин, над балансом трудитесь. Вы опора наша. Потому вам и перины, и почести все. Я человек немолодой… И опыта у меня немало. Я способен отделить зерна от плевел. И знаю, что вы тут ради нашего блага.
Рене вздохнул.
— Что ж… Спасибо. Но сегодня точно не мой праздник, — он повернулся к нам с Себастьяном. — За вас. За настоящую любовь.
Он отсалютовал собственным бокалом и осушил его до дна, но я успела заметить вспыхнувшую во взгляде мужчины горечь.
Все-таки, ему было очень больно. Навреное, Рене до сих пор вспоминал о Матильде, столь грубо разбившей его сердце и даже не задумавшейся о возможных последствиях. Наверное, она даже не понимала, что причиняет кому-то вред. Считала, что имеет на то право.
— Бессмертные не созданы для любви. Они созданы для того, чтобы хранить баланс, — прошептал Рене, правильно истолковав мой взгляд. — Не жалей меня, сестра. Сегодня твой праздник, и мы должны отметить его на славу… И вообще, — он повернулся к Томасу, — а что вот то за мясо? Очень аппетитно выглядит.
Я увидела, с каким энтузиазмом вскочил на ноги скелет, и поняла, что Рене просто умело ушел от неприятной ему темы.
Но теперь завладеть его вниманием казалось невозможным. Ведь Томас начал рассказ о той несчастной свиной ноге — и явно не собирался быть лаконичным.
На улице стремительно темнело. Мы перепробовали почти все блюда, что предлагал скелет — просто потому, что отказаться невозможно, — сделали несколько фотографий — этот мир удивил меня вновь, я и не знала, что тут есть аналог привычного полароида, — и наконец-то закончили празднование. Скелеты гремели тарелками где-то внизу, Томас мучил Рене вопросами о том, сколько пуховых перин подложить ему под спинку и не надо ли подарить ему дополнительные два или три одеяла, чтоб господину Хранителю Времени спалось немного удобнее. Димитрий больше не завывал — к счастью, заклинание Рене сработало достаточно хорошо.
Я ощутила странную неловкость, воцарившуюся между мною и Себастьяном. Когда мы оказались наедине в спальне, я просто замерла посреди комнаты в своем внезапно ставшем таким неудобным платье и поняла, что не знаю, что делать дальше.
— Мы так долго думали, как будем выживать, — прошептала я, обращаясь к мужу, — что теперь непонятно, как оно будет дальше…
— Долго и счастливо дальше будет, — хмыкнул Себастьян. — Даже не смей в этом сомневаться…
Он остановился у меня за спиной и осторожно извлек первые несколько шпилек из моих волос. Я вздрогнула, но позволила себе расслабиться. Прикосновения Себастьяна были мне не новы, так почему же именно сегодня появился такой страх?
— Я не сомневаюсь, — прошептала я. — Просто так непривычно. Я думала, я здесь чужая…
— А оказывается, попала домой.
— У меня, наверное, и родители есть…
— Рене познакомит тебя с ними. Но ты уверена, что сейчас лучшее время, чтобы думать о всем том, что могло у тебя быть эти двадцать четыре года?
Я только пожала плечами.
— Не знаю. Самое лучшее, что могло со мной произойти — это возвращение сюда, в родной мир. Рене сказал, баланс пытается все исправить. Если у него не удается, просто убивает лишних. Чтобы не были внесены слишком сильные изменения…
— Ты здесь. Ты жива. Ты защищена. Ты любима. Просто забудь о плохом, пожалуйста, — попросил Себастьян. — И ничего больше дурного не случится. Нас впереди ждет огромное количество работы, но, вопреки всему, мы сможем ее выполнить. Ты мне веришь?
— Да, — твердо промолвила я. — Тебе верю. На все сто процентов.
Он вновь принялся за мою прическу. Не знаю, что там выплела мадам Дюбо, но Себастьяну пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы мои волосы наконец-то свободно рассыпались по плечам.
— Помочь с платьем?
Я только кивнула. Стало почему-то очень нервно, и я вздрогнула, когда Себастьян скользнул сначала кончиками пальцев по моей шее, обрисовал позвонки, а потом — опустился к бесконечным застежкам и завязкам свадебного платья.
Прежде мне казалось, что совладать с этим шедевром могла исключительно мадам Дюбо, но нет. У Себастьяна тоже получалось замечательно. Он ловко и быстро тянул за нужные шнуры, и я чувствовала, как вместе с оковами свадебного платья с меня спадало и напряжение, страх, которому давно пора бы отойти в сторону. Роившиеся еще несколько минут назад в голове мысли теперь тоже поутихли, сменившись размеренными, спокойными раздумьями, готовыми в любую секунду уступить место страсти.
Себастьян осторожно потянул платье вниз, и оно с шелестом упало к моим ногам. Я переступила через белую пену тканей и оказалась в объятиях мужа.
Теперь пришел мой черед. Я с удивлением осознала, что у меня дрожат руки, пока помогала Себастьяну снять его фрак, разобраться с запонками и мелкими пуговицами рубашки. Казалось, их тут была целая тысяча, одна коварнее другой. Такие крохотные, они почему-то не хотели пролезать в соответствующие петельки, словно собирались замуровать Себастьяна в этом костюме.
Я не поняла, когда наступил тот момент, что пуговицы внезапно закончились, рубашка присоединилась к моему платью, а Себастьян внезапно крепко обнял меня и поцеловал в губы. Так страстно, так сладко и в тот же момент так нежно, что другим мыслям не оставалось ничего другого, кроме как затихнуть.
