Гарри взял мою руку и переплел ее со своей. Его взгляд не позволял мне спорить с ним по поводу этого жеста. Я сделала вид, что закрываю рот на невидимый замок. Он поднял голову к небу.
— Господи, я думаю, что сегодня мы стали свидетелями чуда. Фейт Паризи не отвечает своим обычным сарказмом на мое рыцарство. Спасибо. — Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не подшутить над ним, но я сдержалась.
Когда мы спускались по ступенькам, Гарри крепко держал меня за руку.
— Просто хочу быть уверенным, что ты не споткнешься и не упадешь головой вперед на тротуар. Ты, кажется, часто падаешь в моем присутствии.
Я старалась держать язык за зубами, правда, но это было уже слишком, чтобы сдерживаться.
— Гарри Синклер, я ничего не могу с собой поделать, ваш животный магнетизм сотрясает саму землю, по которой вы ходите, и я просто не могу не падать к вашим ногам.
Он издал тяжелый вздох.
— Что ж, было хорошо, пока это длилось.
Солнце начало садиться, залив город розовым летним сиянием. Гарри открыл для меня дверь машины, и я села. Под грудиной снова появилось трепетное чувство. Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти к этому, но я поняла, в чем дело, когда Гарри опустился на водительское сиденье и широко улыбнулся мне, что казалось, происходило только в моем присутствии.
Он мне нравился.
Черт возьми.
Он мне очень понравился.
Гарри выехал на улицу.
— Тебе очень повезло, Фейт, — сказал он после нескольких минут молчания. Я замолчала, застыв в шоке от правды, которая ударила меня по лицу. Мне нравился Гарри. О, Боже, я влюблялась в Гарри Синклера. — Иметь таких родителей, как у тебя. — Он сглотнул. — То, как они любят тебя. Заботятся о тебе. Интересуются твоей жизнью и работой. — Глаза Гарри, которые были твердо устремлены на дорогу, заблестели.
— Спасибо, — тихо сказала я, не желая прерывать успокаивающую тишину, установившуюся в машине. — Я их очень люблю. — Я подумала о ситуации с папой, и мне захотелось заплакать.
— Фейт? — сказал Гарри и положил руку мне на бедро. В этот момент она была такой же согревающей, как и крепкие объятия. — Все ли в порядке с твоим отцом? Его здоровье…
— Со здоровьем все в порядке. — Я смотрела в окно на Нью-Йорк. На шум и суету, которые доносились со всех улиц и закоулков. Мимо проходили люди, у которых были свои проблемы. Взлеты и падения и все, что между ними.
— Можешь поговорить со мной. Если ты чем-то расстроена, я хочу тебе помочь. И выслушать, если тебе это нужно.
— Правда? — спросила я и посмотрела на Гарри. Мне нужно было знать, чувствовал ли он что-то ко мне. Влюбился ли он так же быстро и глубоко, как и я. — Почему?
Гарри стиснул челюсти, и мышцы его предплечий напряглись, когда он крепче вцепился в руль.
— Ты должна знать, — прошептал он. — Я не актер, Фейт. С тобой, мне кажется, я совершенно не умею скрывать своих чувств.
Я улыбнулась. Потому что он скрывал их. Но не в последнее время. Не в определенные моменты в лифте. Не в больнице, и уж точно не сегодня. Я накрыла его руку, которая лежала на моем бедре. Это так правильно, как будто так было всегда.
— Он теряет свой магазин, — сказала я, впервые произнеся эти слова вслух. Я так долго отрицала это, молилась о спасении, о чуде. Но знала, что его не будет. Папа потеряет свой магазин. А может, и больше. — Много лет назад он взял себе партнера. — Я подумала о Людовико и представила, как кастрирую этого ублюдка зазубренным ножом. Да, я становилась очень кровожадной, когда речь заходила о людях, которые портили жизнь тем, кого я любила. — Мой папа доверял ему. Любил его как брата.
— Что случилось?
Я провела пальцем по пальцам Гарри, которые в знак поддержки лежали на моем колене.
— В прошлом году он сбежал, забрав все папины сбережения из магазина. Все. Он не оставил ничего, кроме растущих долгов и пустых банковских счетов. — Я покачала головой, борясь с поднимающимся внутри гневом. — Папа боролся за сохранение магазина, работал, как мог, но когда все его деньги пропали… — я быстро вытерла слезы, выступившие на глазах.
— Ему дали немного времени, чтобы заплатить за аренду. Но он не сможет ее выплатить. Мы все это знаем, просто не решаемся сказать правду вслух. — Подняв руку Гарри, я поцеловала ее тыльную сторону. — Сегодня ты озарил его мир своими комплиментами. Ты сказал, что будешь обращаться к нему как к портному и рекомендовать своим друзьям по бизнесу. Его жизнь была бы счастливой, если бы у него были только я, мама и его магазин. Не деньги и не признание, не шикарная квартира или машина. Он не такой. Спасибо, что сегодня ты дал ему почувствовать себя особенным. Я не могу передать, что это значит и для меня.
— Это самое малое, что я мог сделать. — Наши руки были соединены, и я погладила его пальцы и тыльную сторону ладони, прежде чем поднести ее к губам. Дыхание Гарри стало глубже, и спокойствие, наполнявшее машину, быстро начало потрескивать и наполняться электричеством.
— Гарри, — сказала я наконец, мой голос был хриплым от желания.
— Да?
— Как далеко находится твоя квартира?
— Недалеко, — сказал он, его голос был таким же напряженным.
— Хорошо.
Глава четырнадцатая
Гарри нажал на газ, и мы, как молния, помчались по нью-йоркским улицам. Въехали в Верхний Ист-Сайд, и, когда проезжали мимо «НОКС», я не посмотрела в его сторону. Фантазии о «НОКС» и Maître не было места в моем сердце сегодня. Каждый сантиметр был заполнен Гарри. «НОКС» был миражом. Гарри был реальностью.
Мы всего в двух кварталах от «НОКС», когда он повернул направо, и мы въехали на подземную парковку. Гарри заехал на место, отведенное для пентхауса. Когда машина затормозила и двигатель заглох, мы оба перевели дыхание. Гарри вышел из машины и подошел ко мне. Он протянул свою руку. Я вложила свою в его, и бабочки в моем животе запорхали полчищами, вырвавшись из своих оков и заполонив все остальное тело.
Взяв меня за руку, Гарри повел меня к частному лифту, ведущему в пентхаус. Мы вошли внутрь, двери закрылись, и лифт начал подниматься. Секунда за секундой проходила в напряжении, воздух в маленьком пространстве становился все горячее и горячее, и я думала, что потеряю способность дышать от удушающей жары.
Гарри стоял рядом со мной, неподвижный и стоический, как мраморная
