Книга Помолвка с плачущим ангелом - Лана Синявская

– А как вы догадались, что именно я побывала в вашем доме? – спросила я, сидя в той самой комнате, где совсем недавно пряталась под кроватью.

– Я не сразу понял, что это вы. Просто любого нового человека в моем доме обязательно проверяют. Тем более, вы появились неожиданно. Ну а когда в своей машине вы сняли парик – мои мальчики сразу же доложили мне об этой странности. У вас очень приметные волосы, так что догадаться было нетрудно. Потом я поднялся сюда и на всякий случай заглянул под кровать. Разумеется, записки на месте не оказалось. Вот, собственно, и все.

– А почему вы не попытались отобрать ее у меня?

– А зачем? Я был уверен, что с Сашей все в порядке.

Я кивнула и посмотрела на большую картонную коробку, стоявшую посреди стола. Все это время я старательно оттягивала тот момент, когда мне придется ее открыть. Теперь этот момент настал. Может быть, сейчас я узнаю правду?

Я не могла до конца понять, действительно ли мне этого так хочется? Как знать, понравится ли мне то, что я увижу?

Как бы там ни было, пора начинать. Вопросительно глянув на Кирсанова, я протянула руку и открыла коробку.

Она была наполовину пуста. Вся жизнь взрослой женщины с ее переживаниями, любовью, радостями и огорчениями была передо мной, заключенная в этих старых бумагах и черно-белых фотографиях.

Я осторожно достала первую пачку и начала перебирать листы. У меня было неприятное чувство, словно я подсматриваю в замочную скважину. Пусть эта женщина мертва, мне все равно было неловко лезть в ее жизнь.

Кирсанов сидел рядом, не помогая, но и не мешая мне. Он вообще никак не реагировал на мои действия, думая о чем-то своем. Сначала я то и дело косилась в его сторону, но скоро увлеклась настолько, что перестала замечать его присутствие.

Фотографий было мало. Мне пришлось перерыть кучу бумажек, пока я не отыскала два небольших альбома. Сложив остальное обратно в коробку, я открыла старомодный плюшевый переплет одного из них.

Здесь не обнаружилось ничего из того, что могло бы меня заинтересовать. Зато было много фотографий, связанных с детством Елены Николаевны. Рядом с ней то и дело попадалась хорошенькая, курносая, белокурая девочка. Только на более поздних снимках я узнала в ней Ольгу Дмитриевну. Они действительно были неразлучны.

Закрыв первый альбом, я принялась за второй. Сердце часто колотилось. Кирсанов тоже заинтересовался и внимательно следил за мелькающими снимками.

Я просмотрела альбом дважды, но не обнаружила ни единого намека на фотографию первого мужа. Это меня сильно удивило. Я беспомощно уставилась на Кирсанова, словно он знал, куда они все подевались.

– Странно, но его здесь нет, – пробормотала я растерянно.

– Не может быть. Вы, наверное, не заметили.

– Да я внимательно все просмотрела. Нет ни одной фотографии, где ваша жена была бы вдвоем с мужчиной. И отдельных мужчин тоже нет. Только несколько групповых снимков. Вот здесь, возле реки, и еще вот этот, кажется, возле университета. И это все.

Кирсанов забрал у меня альбом и внимательно просмотрел его.

– В самом деле. Довольно странно. Групповые снимки не в счет: народу на них много, а качество препаршивое. Мальчика от девочки не отличишь. Ерунда какая-то. Зачем Елене понадобилось избавляться от его фотографий? Может быть, их не было? Что, если он просто не любил фотографироваться?

– Даже если и так, то хотя бы свадебное фото должно было остаться.

– Вы правы. Думаю, что оно есть в альбоме.

– Ерунда. Ничего подобного. Я смотрела внимательно.

– А что вы скажете вот об этом? – спросил Владимир Иванович, открывая альбом снова и показывая мне фото своей жены в белом платье.

– Какая же это свадебная? – возмутилась я. – Она какая-то неполноценная… Подождите. Ну конечно. Она же обрезанная! Вот здесь, слева, явно кто-то стоял. Остался кусочек рукава. Вы думаете, это он?

– Что тут думать, – пожал плечами Кирсанов. – Разве вы удовольствуетесь рукавом?

– Да уж. Толку от него никакого. Значит, Елена Николаевна выкинула его фотографии?

– Получается – так. Только не понимаю, что это на нее нашло?

– Может, она на него обиделась? – предположила я.

– Даже если и так. Елена была разумной женщиной и не стала бы кромсать фотографии, как последняя истеричка.

«Ага, – подумала я. – Ты еще не знаешь, на что была способна твоя разумная женушка». Для меня такой поступок Елены Николаевны вовсе не казался странным. Удивляло только то, как ей удалось скрывать свой характер от Кирсанова. Тем не менее я не стала брать на себя неблагодарную роль разоблачителя и промолчала, делая вид, что соглашаюсь с ним.

Разглядывая второй альбом, я обратила внимание на то, что некоторые страницы в самой середине были пусты. Чуть более светлые места в середине говорили о том, что здесь долгое время были вставлены фотографии. Наверное, именно те, на которых был ее муж.

Какая-то смутная догадка всплыла на секунду, но я так и не успела за нее зацепиться. Что-то, связанное с пустыми страницами…

Помотав головой, я закрыла альбом и положила его обратно в коробку, поверх остальных бумаг.

– Ну что ж, и здесь мне ничего не обломилось, – глубоко вздохнула я. – Но все равно спасибо.

– Не за что, – поднялся Кирсанов, протянул мне руку и неожиданно добавил: – Вы гораздо симпатичнее, чем кажетесь на первый взгляд.

Я остолбенела, но ответить не успела. Дверь комнаты отворилась, и в спальню ворвалась Вика. Заметив меня, она округлила глаза:

– Ты что здесь делаешь?