трясине, в сигаретном дыму.
Я плетусь восвояси, ног продрогших не чуя,
Я в потемках исчезну, снег следы заметет.
Эх, умчался трамвай наш. «Где ты, Ирка, — шепчу я, —
Та, которую ждал я у Покровских ворот…»
1999
«Мы в гостях. Мы пьем до дна…»
Мы в гостях. Мы пьем до дна.
В черном вся, как сатана,
Катька, Славкина жена,
Нам дает добавку.
Тесть, полковник, тоже пьет —
За державу, за народ.
Далеко у них пойдет
Наш товарищ Славка.
Трень да брень, припев-куплет.
Помнишь Таньку? Нет так нет!
Был тебе зеленый свет,
А потом — отставка!
Как же он шумел-гулял,
Он в ансамбле правил бал!
Танька пела, он играл —
Наш товарищ Славка.
На балкон идем курить.
Быть ему начальством, быть,
В гору топать во всю прыть.
Эй, товарищ, глянь-ка!
Эй, прищурь получше глаз!
Вон, в полночный этот час,
На трамвае, мимо нас
Едет наша Танька.
Елка, свечи. Сказка, сон. Звон бокалов — чудный звон!
Глянец, блеск со всех сторон,
Вензеля на вазах.
«Это я горю в огне, —
Славка шутит в стороне, —
Это колокол по мне
Зазвонил, зараза!»
Он цепляет вилкой шпрот,
Он с гостями водку пьет.
Шею режет, горло рвет
Галстук, как удавка.
Кулебяки, пироги
Тяжелы, как утюги.
«Боже правый, помоги», —
Тихо шепчет Славка.
По развалам хрусталя
Серпантинная петля
Вьется, взоры веселя,
Ни конца, ни края.
Тесть кемарит, сыт и пьян.
И плывет в ночной туман,
Как в бескрайний океан,
Танька на трамвае…
2003
«Мы за школой, на пустыре мяч гоняли — лупили с лету…»
Мы за школой, на пустыре мяч гоняли — лупили с лету.
Все мы форварды, все герои, и соперник наш обречен.
Мелюзгу из второго «А» — Светку ставили на ворота,
И, бесстрашная, как пантера, Светка прыгала за мячом.
Нас зовут играть двор на двор. Будет бой. Светка вслед нам машет.
Слишком мы сильны и могучи, чтоб девчонок с собою брать.
Светка шепчет: «Ладно, пока! Я вот здесь с букетом ромашек
Хоть до вечера, хоть до ночи у качелей вас буду ждать!»
Восемь — ноль. Девять — ноль. Десять — ноль. Мы свое сполна получили.
Ветер воет зло и угрюмо. Мы плетемся домой без сил.
Светка ждет, одна. Мы в ответ всех собак на нее спустили:
«Отойди. Отстань! Все нечестно! Нас судья, подлец, засудил!»
Дядя Саша, бывший штангист, алкоголик в старых кроссовках —
Нам сказал: «Берегите Светку, без нее игра — не игра».
Светка выросла, в цирк пошла, и под куполом на веревках
Крутит сальто. Ей розы дарят за смертельные номера.
Годы мчатся, черт бы их взял. Наша песня почти допета.
Ну и кто нас когда услышал? Вот беснуются холода.
Вот посланец из теплых стран в «Мерседесе» черного цвета
К нам во двор прикатил за Светкой и увез ее навсегда.
Мы, понурые, пиво пьем, мы по горло вязнем в печали,
Одурев от летящих листьев и от крика гусиных стай.
Если б был у нас «Мерседес», мы бы тоже ее катали,
Только нет у нас «Мерседеса». Вот и все. Санек, наливай…
2001
«Мы по-тихому, хитро и ловко…»
В. Кузину
Мы по-тихому, хитро и ловко,
Перепрыгнули школьный забор —
Здесь тоска, как на горле веревка —
Душит, дергает, жмет. Мы с товарищем Вовкой
Закатились в Серебряный Бор.
Завуч зол, и вконец озверела
Историчка, как Баба-яга.
Нам смотреть на нее надоело.
Прогулять шесть уроков — хорошее дело,
Мы ударились с Вовкой в бега!
Мы корабли из сосновой коры
Вырезали,
В дюнах песчаных на гребень горы
Вылезали,
В роще березовой возле реки
У причала
Белок печеньем кормили с руки
До отвала.
Мы на хлипкой тарзанке катались,
Мы с косого обрыва в песок,
Хохоча и свистя, кувыркались,
Мы сосновыми шишками в небо бросались,
Дождь в отместку хлестал нас и сек.
Мы с Володькой счастливыми были,
Мы в пельменной бездомному псу
По дешевке костей накупили
И по чистой траве, где ни грязи, ни пыли,
С ним вприпрыжку носились в лесу!
В небе высоком безудержный гам
Подняли птицы.
Вот и стемнело. Пора по домам
Расходиться.
И по привычке потом, не со зла,
Так уж было,
Светка-отличница нас предала —
Доложила.
В порошок нас, в опилки стирая,
Педсовет был азартен и лют —
Хор солистов, матерая стая.
Лишь физрук проворчал: «Что за школа такая,
Если ноги туда не идут?»
Как на полном ходу электричка,
Сам директор наехал на нас,
И не то чтоб совсем истеричка,
Но в конвульсиях билась, тряслась историчка,
И у физика дергался глаз.
Вот и давай нам с души соскребать,
Словно копоть,
Дурь день за днем, чтоб нам ровно шагать,
В ногу топать.
Все, кто любил нас, пылая, горя,
Были — сплыли.
Нет физрука — на покой втихаря
Проводили…
Мы опять на уроке скучаем,
Нас почти что прошибла слеза:
Ох, велик же он был, нескончаем
