отозваться девушка. – Кто ж еще…
Мысленно обругала себя за неосмотрительность. Могла напугать ребенка! Эта она распознает его по запаху, а у него человеческий нюх. И глаза тоже человеческие, в полутьме он наверняка различает только силуэт.
– Что ты делаешь здесь в такой час? Почему не спишь?
– У меня тот же вопрос, – выдохнул паренек, и Летти почувствовала, как кровь приливает к лицу. Совершенно не хотела объяснять брату, где была и с кем.
– Давай начнем с тебя, – подытожила примирительно и огляделась, прикидывая, где можно найти магический огонек. В эту часть дома Летти покупала самые простые: и гасить, и зажигать их надо было самостоятельно, осторожным поглаживанием по поверхности.
Кажется, в настенном держателе около лестницы был один. Летти отпустила брата и потянулась, чтобы зажечь свет. Нащупала холодный шар и погладила его, будто стараясь смахнуть пыль.
Яркий свет ударил по глазам. Поморгала, привыкая, и в недоумении уставилась на пол. На всякий случай поморгала еще раз. Там, где заканчивались ступеньки, валялись три книги и одна пухлая, перевязанная синей лентой, бумажная папка.
– Что это, Мил? – Летти кинула на брата строгий взгляд и тут же смягчилась. Мальчишка еще не привык к свету и походил на разбуженного совенка. Часто моргал и совсем по-детски чесал нос.
– Это я взял из папиного шкафа в библиотеке, – мальчишка опустил голову и залился краской. – Видел, как он прятал их однажды. В папке дедовы письма, а до книг я не успел добраться. Почерк у деда очень неразборчивый, много непонятных слов. Давно их взял. Сразу после твоего разговора с тем мужчиной. Помнишь, он приходил сюда и вы ругались? А сейчас хочу вернуть на место.
– Зачем? – Летти прищурилась, пытаясь понять, о ком именно говорит Мил. Похоже, речь шла о владельце страховой компании господине Лилирихе Дралинге. С ним они и впрямь повздорили не на шутку сразу после похорон отчима и матери. Тогда Летти наивно полагала, что господин Дралинг действительно хочет ей помочь.
Мил облизнулся, прочистил горло и выдавил едва слышно:
– Я так понял, они принадлежат тете. Не хочу, чтобы она обвиняла тебя в воровстве.
– Они принадлежат тебе, Мил, – Летти улыбнулась и потрепала шевелюру брата. – Но я бы попросила у тебя их на несколько дней, хотела бы взглянуть, что там. Позволишь?
– Бери! – мальчишка вернул улыбку. – Я все равно не разобрал и половины. Ты не сердишься?
– Нет, – Летти поцеловала его в макушку и принялась собирать книги. – Было бы лучше, если бы ты сказал мне о находке, но по большому счету это все мелочи. А теперь спать. У нас завтра куча дел.
Осторожно подтолкнула паренька вверх по лестнице к спальням.
– А ты куда ходила ночью? – кинул он через плечо, и Летти в который раз за вечер почувствовала, как сердце берет разбег. Врать брату не хотелось, но и говорить правду было немыслимо.
– Проветрить голову. Много разных мыслей, а на воздухе думается гораздо лучше.
– Не ходи одна по ночам, – мальчишка остановился на ступеньке и повернулся к Летти лицом: – Если с тобой что-то случится, я останусь совсем один.
– Глупости! Ничего со мной не случится, – фыркнула по-звериному и, увлекая за собой брата, зашагала вперед. Вдохнула поглубже, пытаясь прийти в себя. Волнение от разговора улеглось, и Летти поняла, как сильно хочет спать. Хорошо, если хватит сил раздеться.
Поцеловала Мила и отправилась в свою комнату. К счастью, в спальне огни зажигались сами собой. Летти заперлась, нащупала в кошельке ключ, подошла к зеркалу, нажала на раму и отодвинула стекло в сторону. Усмехнулась, глядя на дверцу потайного шкафа. Скорее всего, и у отчима был подобный секрет, но где именно, она так и не нашла. Вставила ключ в замок и повернула. Открыла дверцу, положила книги и папку на нижнюю полку, добавила туда же документы матери и поспешила запереть. Почитает завтра после возращения из дворца, сегодня уже ничего не соображает.
Вернула зеркало на место и принялась стягивать платье. Улыбнулась, вспомнив о Вильгирихе. Утром они натворили глупостей, но вечер прошел хорошо. Кавалер хоть и намекал на вольности, дальше поцелуев не шел, и это обнадеживало. Последнее, чего хотелось Летти, – привязаться к мужчине, который из всех радостей готов предложить ей только постель. Да, подобная связь полезна для самки, но опасна для репутации Летиции Траэль. Поцелуи же почти безвредны: мужчине они быстро наскучат, самка останется равнодушна, а Летиции Траэль они дадут иллюзию, что она пусть и ненадолго, но способна заинтересовать правильного самца. Главное – не увлечься, но здесь все в руках Огненной матери.
Расправилась с одеждой и заглянула в прикроватную тумбу. Если ей не помог один бутыль отвара, значит, надо выпить второй. Чем больше доза, тем больше шансов, что она устоит перед повторным искушением. В конце концов, Вильгирих уже получил ее невинность и настаивать на продолжении отношений у него нет причин. Вряд ли она в состоянии предложить ему что-то новое и необычное.
Откупорила склянку, залпом опустошила ее и, спрятав в тумбу, нырнула в постель. Прикрыла глаза и положила ладонь под щеку. Последняя промелькнувшая в голове мысль была о принце и его желании заснуть вместе. На миг показалось, что он здесь, рядом, осторожно обнимает со спины. Нос уловил едва заметный аромат лаванды с апельсиновыми нотками. Летти улыбнулась и рыбкой нырнула в спасительное забытье.
***
Вильгирих проснулся от навязчивого зуда в месте укуса Летиции. Осторожно, стараясь ничего не содрать, почесал подсохшую рану и улыбнулся, припомнив, как томно его огненная самка стонала перед тем, как пустить в ход зубы. Прикрыл глаза и улыбнулся, вспоминая ее без одежды. Бархатная кожа, точеная фигура, локоны, водопадом спадающие на плечи и грудь. Вчерашнее непременно нужно повторить. Даже если после Летиция искусает его с головы до ног, не оставит на нем живого места, он готов потерпеть. Посмотрел на часы и поднялся с кровати: завтрак уже прошел и стоило поспешить, чтобы успеть позаниматься делами до прихода кровожадной госпожи Траэль.
Приводил себя в порядок со скрупулезной тщательностью. Ворчал на слуг и раздумывал над каждой мелочью: начиная с мыла для ванны, заканчивая собирающей волосы лентой. Как девчонка, после очередной застегнутой пуговицы смотрелся в зеркало. Мысленно проклинал трость. Хотел выглядеть идеально. Каждой частичкой жаждал понравиться Летиции. От ее восхищенного взгляда закипала кровь и замирало сердце, а когда дело доходило до поцелуев, разум и вовсе уплывал куда-то очень далеко. Вильгириху до зуда в загривке требовалось, чтобы безумие стало взаимным.
От мыслей о женщине отвлек отцовский слуга.
– Его величество желает видеть
