пальцы сердечком, а потом послала воздушный поцелуй.
– Не подойдешь к ним? – не унимался официант.
– Нет, – отрезала Мелани. – Ну, что стоишь? Наливай.
Пузыри искрились и били в нос. Она не любила шампанское – от него утром жутко болела голова. Но зато в моменте оно поднимало настроение.
Бокал, другой. Глянув на часы, девушка поморщилась – пора идти домой. Сразу вспомнилась утренняя встреча и дурацкие тюльпаны, все еще торчащие аккуратно срезанными стеблями из помойного ведра. Надо было вынести мусор сразу же, но, провозившись с неугомонным любовником, Мелани ничего не успела. И сейчас придется ехать домой, где все напоминает о том, о чем болтают голоса, стоит только ей остаться одной. Или не придется?
Обернувшись назад, туда, где сидели молодые парни, угостившие ее шампанским, девушка поймала взгляд одного из них и улыбнулась.
– Вы не против присоединиться к нам? – Так и есть, тут как тут. Прискакал впечатленный, все-таки слишком молодой парень.
– К нам? – жеманно улыбнулась Мелани. Ямочки на щеках сделали ее лицо неотразимо милым и прекрасным.
– Мой друг там, за столиком, – его голос чуть дрожал от волнения. Наверное, не часто он решался подойти к более взрослой и опытной девушке. Хотя… Никто никогда бы не догадался, что Мелани Холл недавно исполнилось тридцать шесть.
– Так может, нам троим найти место поуютнее?
Из бара на последнем этаже отеля в самом центре города девушка и двое парней спустились всего на два этажа и заняли один из номеров. Может быть, она пожалеет об этом, но точно не сегодня.
Сегодня у нее дома было кое-что пострашнее, чем шанс нарваться на парочку извращенцев, – воспоминания.
***
Поле алых тюльпанов тянулось бесконечно далеко. Сидя на кухне, маленькая Мелани Холл, которой исполнилось только девять лет, смотрела из окна и гадала, сможет ли она когда-нибудь попасть туда, где заканчиваются владения отца и начинается нормальная жизнь.
Они жили вчетвером: отец, мать, совсем старая бабушка по материнской линии и сама Мелани. Цветочная ферма принадлежала еще ее деду и после его смерти перешла по наследству к бабушке, но, так как она не могла управлять ею сама, на помощь приехала дочка с мужем и маленькой внучкой, которой на тот момент еще не было и двух лет.
Отец с матерью постоянно где-то пропадали. Не нужна им была ни дочь, ни выжившая из ума старуха – так они ее называли в те недолгие свои приезды.
– Ты же видишь – мы им не нужны, деточка, – бормотала старуха, готовя Мелани завтрак. – Я их насквозь вижу – приехали отобрать мою ферму, эка выдумали! Не отдам! Ездят куда-то, вынашивают какие-то планы… Ребенка сбагрили – и в кусты… Молодежь…
– Ты чему учишь ребенка, мама! – зло выкрикнула миссис Холл, проходя мимо кухни. – Совсем умом тронулась, ненормальная. Молчи лучше!
– А ты на меня не рычи! Мала еще…
– Мне скоро сорок, – закатила глаза женщина и опустилась за стол. Она погладила девочку по щеке и поцеловала в макушку, окатив запахом перегара.
– Хоть сорок, хоть пятьдесят. А я всегда буду старше, как ни крутись, – парировала бабушка и, обернувшись, подмигнула Мелани.
– «Ни крути». Правильно – «как ни крути»! – поправила ее дочь и пошла к кофеварке, чтобы заварить себе кофе.
Спустился отец. Он был не в духе, и от него еще хуже воняло перегаром и рвотой. Зайдя на кухню, он сразу направился к холодильнику, достал бутылку пива и, опрокинув в себя почти полностью ее содержимое, сел на стул рядом с дочкой.
– Ну что, мышонок, достали они тебя, да? – он потрепал ее по волосам и шумно вздохнул. – Дай таблетку. Башка трещит.
Бабка продолжала бухтеть себе под нос, а жена и вовсе не обращала внимания. У нее только что сварился кофе, а без него она была сама не своя.
– Ты что оглохла? – повысил голос мужчина.
– Сам возьми, – ответила его жена и отпила глоток густой горячей жижи. – Забыл, где лежат?
Мелани сначала смотрела то на одного, то на другого, а потом перевела взгляд на бесконечные поля тюльпанов в окне. Они были похожи на маленькие пульсирующие кровоточащие сердца и завораживали размеренным качанием на ветру. Хотелось прыгнуть в это бесконечное море и плыть, пока оно не вынесет тебя на другой берег.
Ссора разгоралась. Звякнула кофейная кружка, разбившись об пол, черная жижа потекла в щели паркетной доски. Старуха что-то заверещала, схватила внучку за руку и потащила на улицу, подальше от готовых поубивать друг друга родителей.
Девочка еле поспевала, семеня своими короткими ножками, на которых сидело слишком грузное для ребенка тело. Мелани всегда была полненькой, но в девять это было скорее проблемой, чем преимуществом.
– Ничего, ничего, я спасу тебя. Разве это жизнь? – бормотала старуха себе под нос и тянула девочку так сильно, как будто намеревалась оторвать руку с корнем.
Было безумно больно и дико страшно. Они пробежали через усеянный мелкой газонной травой двор, нырнули в поля. Слезы лились из глаз, скатывались по пухлым покрасневшим щекам и щекотали шею. Из-за них девочка почти ничего не видела, и алые тюльпаны сливались в одно большое пульсирующее пятно, готовое поглотить любого, кто замешкается и остановится хоть на миг. Как муха увязает в клубничном варенье, так и Мелани сейчас увязала все глубже и глубже.
Они бежали, пока наконец не оказались на небольшой поляне, где стояла давно заброшенная водонапорная башня. Отец все хотел снести ее, нелепо возвышающуюся посреди цветочных полей, – отголосок прошлого, когда цветы поливали вручную из шлангов, а не пользовались автоматической системой полива.
Бабушка, не оглядываясь и тяжело дыша, подтолкнула Мелани к ржавой разболтанной лестнице, заставляя подняться.
– Давай, милая, давай! Они гоняться за нами! Слышишь? Голоса все громче! – Она была похожа на безумную. Оставалось только удивляться, как в ее старом, готовом слечь в могилу теле кипит такая энергия.
Девочка заплакала. Она не слышала никаких голосов или шагов, не видела, чтобы кто-то вообще гнался за ними. Зато старуха казалось по-настоящему безумной в этой своей когда-то белой ночнушке и с растрепанными от бега жидкими волосами, торчавшими сейчас в разные стороны. Из-под глубоких морщин выглядывали маленькие мутные глаза, а дряблый рот не успокаивался, постоянно что-то бормоча.
Мелани забралась первая и теперь сидела, глядя на бесконечное кроваво-алое поле. Ей казалось, что оно поднимается все выше и выше и совсем скоро коснется пальцев ног. Как ни убегай от него, как ни прячься.
Что было дальше, девочка помнила с трудом. Помнила, как бабушка забралась следом за ней, хотела что-то сказать, но
