дня.
Мы не уложились в шесть месяцев, как планировалось изначально. Мы ждали достаточно долго, чтобы моя мама вышла из больницы и смогла выдержать стресс, связанный с организацией свадьбы, а затем организовали это событие как можно быстрее. Я всегда понимала, что моя свадьба, это зрелище, которое должно продемонстрировать богатство моего отца и собрать в одном месте как можно больше союзных семей, и сегодня это будет именно так. Возможно, это обошлось дороже, чем ожидалось, но, едва не потеряв меня, отец был рад заплатить все необходимое, чтобы устроить нам с Лукой достойную свадьбу, и как можно скорее.
Я почти дрожу от нетерпения увидеть его, пока разглаживаю многослойную тюлевую юбку своего свадебного платья. Лиф из гладкого атласа, с вырезом на плечах, сексуальным, но в то же время уместным. На шее и в ушах - жемчуг моей матери, а на руке ярко блестит обручальное кольцо Луки. София застегивает пуговицы на задней части платья и отступает назад с улыбкой на лице.
— Ты выглядишь прекрасно, — мягко говорит она. — Это почти заставляет меня радоваться как собственной свадьбе, — добавляет она дразнящим тоном, когда я смотрю на нее в зеркало.
— О? Ты встретила какого-нибудь счастливчика? — Поддразниваю я ее в ответ, пытаясь успокоить свои нервы. Я знаю, что все в отношении Луки к браку изменилось, но не могу отделаться от чувства неуверенности, от опасения, что, когда дело дойдет до дела, он все еще будет возмущаться тем, что его заставили взять на себя пожизненные обязательства.
— Ни малейшего шанса, — возражает София. — Но кто знает? Может быть, когда-нибудь я встречу человека, готового дать мне такое обещание.
Мне не нужно было беспокоиться. Когда я вхожу в церковь, и музыка заполняет мои уши, пока я иду к Луке с зажатым в руках букетом, выражение его лица говорит мне все, что я должна знать. Как бы он ни относился к браку когда-то, сейчас это не имеет значения.
Ничто не имеет значения, кроме нас с ним.
Свадьба проходит как в тумане. Мы с Лукой даем друг другу обещания, которые, как я знаю, мы выполним. Это больше не просто брак ради власти и удобства. Это гораздо больше, и когда Лука целует меня, я чувствую это обещание в его поцелуе. Я чувствую это в его прикосновениях, когда он кружит меня по танцполу, в том, как он держит меня за руку, когда мы сидим за столиком для влюбленных, в том, как он притягивает меня к себе для страстного поцелуя в лимузине, когда мы едем в наш отель.
— Я хочу сорвать с тебя это платье, — рычит он, разворачивая меня к себе, через несколько секунд после того, как мы оказываемся в номере. — Но оно слишком красивое. Ты слишком красива, и прошло слишком много времени с тех пор, как я был внутри тебя, моя Катерина. Моя жена. Моя принцесса.
Он рычит последнее слово, когда его пальцы расстегивают мои пуговицы, расстегивая их в быстрой последовательности, от которой у меня перехватывает дыхание. Его пальцы скользят по моему позвоночнику, когда он резко стягивает платье с моих рук, атлас и тюль падают на пол, оставляя меня в одном лишь белом кружевном белье, которое я выбрала для сегодняшнего вечера.
Лука задыхается, когда я поворачиваюсь к нему, и мои руки уже быстро расстегивают его рубашку, когда я наклоняюсь для поцелуя.
— Непослушная девочка, — пробормотал он, его руки скользнули по атласному корсету на моей талии. — Так искушать своего нового мужа. Держу пари, ты уже мокрая, не так ли?
— Да, — мурлычу я ему в губы, выгибаясь дугой, когда расстегиваю его пояс. — Может, тебе стоит наказать меня, если ты считаешь, что я так плохо себя вела.
Я чувствую, как Лука ухмыляется мне в губы.
— С радостью, — рычит он, освобождаясь от остатков одежды и поворачивая меня к кровати. Я успеваю мельком увидеть его член, твердый как камень и почти касающийся его пресса, прежде чем он усаживает меня на кровать, а его рука гладит голый изгиб моей попки, обрамленной белыми кружевными трусиками.
— У тебя самая идеальная попка, — говорит он мне с довольным стоном. — Я собираюсь трахать ее до конца нашего медового месяца, принцесса, обещаю тебе это.
Когда его рука опускается на мою задницу, я стону, выгибаясь в такт шлепкам. Мои бедра раздвигаются, желая большего, шелковая ластовица трусиков прижимается к бедрам, а возбуждение вытекает из меня, готовое для него.
— Такая мокрая, — простонал он, просовывая пальцы под трусики и вызывая у меня стон потребности. — Такая грязная невеста.
Его рука снова и снова опускается на мою попку, несколько раз подряд, пока я не сгораю от его желания внутри и снаружи. Я чувствую, как его пальцы зацепляются за край моих трусиков, оттягивая их в сторону, а его пальцы проникают в меня, большой палец перекатывается по моему клитору.
— Давай, Катерина, — бормочет Лука, и я чувствую, как его член скользит по моему внутреннему бедру, горячий и жаждущий меня. — Кончи для меня, и я вознагражу тебя своим членом.
Больше ничего не нужно. Мое тело уже жаждало его, готовое и возбужденное, а его голос, бормочущий эти грязные обещания, и прикосновения его пальцев доводят меня до предела. Я сжимаюсь вокруг него, выгибаясь назад, и сильно кончаю, доводя его руку до блаженства. Он продолжает вводить пальцы, работая ими внутри меня, растягивая удовольствие, поглаживая мой клитор, пока я не задыхаюсь и не вздрагиваю на кровати, обмякнув от удовлетворения.
— Моя, — бормочет он, прижимая головку члена к моему мокрому входу, его пальцы все еще держат мои трусики с одной стороны. — Моя жена.
Когда он входит в меня, я вскрикиваю от удовольствия, выгибаясь навстречу горячему скольжению его члена, когда он полностью заполняет меня. Он невероятен, каждый его дюйм, и я принимаю его снова и снова, пока не вздрагиваю от удовольствия,
