закрыл. — Доброе утро, Зоя.
— До-брое утро.
— Я зашел предупредить: во избежание… В общем, Рубен сейчас принесет вам другую одежду. Ваша-то теперь никуда не годится.
— Так у меня еще старое платье…
— Никуда не годится. А впереди у нас — неизвестно что с препятствиями. Зоя, давайте, без пререканий. Договорились? — и закрыл-таки дверь. За собой.
— До-го-ворились… Войдите, Рубен!..
— Да с чего мне вообще «пререкаться»?.. Разве что, брюки придется закатывать, почти до колен. И рукава рубахи. А ее саму можно и узлом завязать.
— Так вы… отказываетесь? — старик привычно нахохлился. Однако я его удивила:
— Нет, конечно. Мне нравится. И, ведь, «препятствия» впереди. Судя по всему, заборы.
— По заборам в одежде самого капитана? — на этот раз удивились мы оба:
— Так это — его?
— Да, монна Зоя… Вам завтрак сюда нести? Как обычно?
— Нет. Я сегодня в гостиной поем… Там так красиво.
— Да неужели вы решили одуматься?
Прямо, «утро удивлений» у нас. Хотя, день только лишь начинался…
И у стола я оказалась самой сегодня первой. Накрывающий его Рубен прогундел, что: «монна Сусанна еще не вставала, а капитан…»
— Вижу, вы меня послушались, — вот только по взгляду его сложно понять: больше радости или опять удивленья.
— А сегодня — утро такое… Где Дахи?
— С нами точно, не сядет. А вообще, где-то на палубе… был.
— Капитан, сэр, мне можно уйти? Помочь коку после ночного? Я к вам пошлю вместо себя…
— Мы сами, Рубен управимся… Раз сегодня «такое утро», — проследил он взглядом за уходящим стариком. — Кстати, как ваш бок, Зоя?
— Но-рмально.
— Я так понял, до первого моего поползновения в сторону этого парнишки? — насмешливо хмыкнул он, облокотившись на спинку стула.
— Если вы про мое женское притворство, то… он у меня и в правду, немного… Вот, — и наглядно приподняла завязанную на талии капитанскую рубаху. Тот в ответ внимательно сузил глаза:
— Ага… У меня здесь где-то… Точно — в столе, — и резко развернулся прямо туда. А возвратился уже с откупоренной по дороге банкой. — Это — мазь на травах и еще чем-то. От приличного аптекаря. Надежное средство, уже проверенное. Давайте намажем прямо сейчас.
Я принюхалась — хватило на расстоянии:
— Нет.
Капитан сунул банку под свой нос и тоже раздул ноздри:
— Почему?.. По-моему, вполне. Дегтем, немного, разве что.
— А имущество собственное не жалко?
— У меня в запасе еще есть.
— Угу… Тогда, только после вас.
— Не понял?
— Спину свою мне покажите.
— Что?.. Ладно, — медленно потянулся мужчина к пуговицам… Утро удивлений было в полном разгаре…
И капитан удивительно покорно встал передо мной спиной… Да. Нечета моим саднящим бороздкам:
— Это чем же вас так?
— Отлетевшим куском от перил, наверное, — двинул он правым плечом.
— И стойте спокойно, — для начала, как «бывалый специалист», решила я проверить наличие опухоли вокруг глубокой неровной борозды.
Он тоже, для начала, вздрогнул. Под моими осторожными пальцами. А потом, глубоко вдохнув, надолго замер.
Мужская кожа была мягкой и приятно теплой. И пахла… как будто, солнцем. И еще чем-то, знакомым. Или… Да нет, не пОтом и табаком. Но, жутко знакомым. Слово другое трудно сейчас подобрать. Я лишь поймала себя на том, что, вдыхаю этот запах, едва не уткнувшись носом… Зоя! Ну, ты и…
— Капитан.
— Да-а?
— У меня к вам… просьба, — и с чего вообще огласилась?
— Громко сейчас не вопить? — в ответ повернул он голову.
— Нет. Я — про Дахи, — и первый раз мазнула вдоль длинной раны. Капитан промолчал… — Вы меня слышите?
— Да. Так что там с Дахи?
— Ему здесь очень нравится, — провела еще раз рукой. Потом еще. — Вам не больно?
— Нет… Ему здесь нравится. Что дальше?
— И он бы очень хотел… ну, остаться на «Летунье»… Насовсем.
— То есть?
— То есть, в вашей команде.
— Ясно… Зоя?
— Что?
— Вы уже закончили?
— Пожалуй. Только мазь еще не успела впитаться.
— Тогда сейчас — ваша очередь, — развернулся ко мне мужчина. И взял из поднятой руки банку. — К стулу подойдите. Я на него сяду. Так будет удобнее.
— Я могу и сама.
— Сами вы не все увидите. Здесь ведь зеркала нет.
— Так я…
— Зоя, подойдите ко мне. Я буду аккуратно. Обещаю.
Да что же за утро сегодня такое?!.. И, закрыв глаза, закусила губу…
Капитан в лекарском деле блеснул не хуже меня. В смысле, сначала «проверил опухоль»:
— Значит, Дахи хочет остаться на «Летунье»? — выдохнул он где-то в районе моего живота.
— Угу.
— А вы за него решили у меня просить? — мазь тоже оказалась теплой. И приятно мягкой… То есть, не мазь, а…
— Угу.
— И даже ради этого впервые обратились ко мне, ну, не по имени, а, хотя бы, «капитан»?
— Вот уж, неправда. Я и вчера ночью к вам так обращалась. Сразу перед тем…
— Точно… Я и забыл… — мама моя… я сейчас сама про все позабуду. Если эта «пытка» еще продлится:
— Вы еще… не закончили?
— Нет. Стойте смирно. Надо хорошо мазь втирать… Насчет Дахи, Зоя… Если вы за него просите, то и сами должны стать для ребенка примером.
— В каком… смысле?
— Ну, хотя бы, не выражаться матом… И не перечить старшему по чину. Опять же, хотя бы, в присутствии его подчиненных… Вы меня понимаете?
— Угу…
— Вы мне… обещаете?.. Зоя?
— Хо-рошо.
— Я закончил, — уф-ф… да чтоб тебя.
— Однако… капитан, вы могли бы быть и более великодушным к Дахи. Без моих попутных «обещаний».
— Это с чего, вдруг? — глянул он снизу вверх.
— Да хотя бы, с того, что ребенок — круглый сирота. И не меньше, а может быть и гораздо больше меня, нуждается в опеке.
— Зоя, Дахи такой же «круглый сирота», как я — пуговица от королевского камзола.
— Вы ему что, совсем не верите?
— Я просто, знаю его родителей. По крайней мере, отца. Он когда-то был неплохим плотником на ремонтной верфи. Пока не спился. Что же касается матери, то здесь, действительно, не позавидуешь. Она их бросила, когда мальчику было года четыре. А в лучшие свои времена «блистала» на сцене «Фортуны». И танцевала там вполне…
— Что?! Да не может этого… А как же отец его отпустил одного с острова?
— А как он его на столб отпустил? Зоя, ребенок давно живет самостоятельной жизнью и…
— Ну, надо же, какой… Ну, я ему! — и, не дослушав, ринулась прямо к двери, услышав лишь смех за спиной. — Дахи!!!
Мальчик, уже приодетый в примерно такую же «форму», как я, радостно оскалился мне от двери в камбуз:
— Монна Зоя! Доброе утро! А я тут теперь…
— Дахи! Надо поговорить!
— Про что,
