Я откинулся на спинку неудобной скамейки, прищурил глаза и приготовился наблюдать за исходом очередного заезда. В этот раз ставку сделал на номер два — гибкую как тростинка шатенку, скачущую на жеребце помеси аваравонского и кремового кахерского.
Раздался очередной удар гонга, призывающий зрителей занять свои места. Толпа разочарованно вздохнула и словно накатившая волна так же бесследно рассосалась по своим местам. Всё чинно, без драк, хотя и с ощутимыми эмоциями недовольства. Прошло ещё несколько минут, и прогремел мощный выстрел из пистоля. Невысокие кабинки разом распахнулись, и десяток длинноногих лошадей с жокеями на спинах во всю свою мощь ринулись на поле. Толпа взревела от азарта, а я не почувствовал ничего, кроме нарастающей скуки.
— Горячая тушёная капуста! Тушёная капуста! — Где-то позади послышался писклявый мальчишеский голос.
Над ипподромом поднялась густая стена из пыли и грязи, резко запахло лошадьми и характерными маслянистыми отдушками, трибуны заволновались, закричали.
— Пер-вый! Пер-вый!
— Ар-чи-бальд!
— Пришпорь его, давай-давай! Так ему! Не жалей коня! Я на тебя полсотни фэрнов поставил!
— Тушёная капуста, всего пятнадцать синнитов!
Индифферентно пронаблюдал, как номер три — тот самый чистокровный аравонский, — выбился вперёд. С такого расстояния наблюдать за лицами наездников не представлялось возможным, поэтому я просто сидел, прищурив веки и бесстрастно наблюдая за скачками.
— Простите, а здесь свободно? — Молодой человек лет двадцати пяти указал на место рядом со мной на лавочке.
Аккуратно подстриженный, в недорогом, но тщательно отглаженном сюртуке. Вместо начищенных лакированных туфлей — высокие сапоги, спрятанные под штанинами. То, что это именно сапоги, а не туфли, мне стало понятно лишь по одному брошенному мимолётному взгляду. Уж очень явственно проступали жёсткие голенища через ткань штанов. Молодой человек мялся, не смея присесть на скамью без моего разрешения. Голову незнакомца величал несуразный цилиндр, который молодой человек постоянно трогал руками, словно проверяя, не упал ли на землю головной убор.
Я демонстративно спокойно пожал плечами, и незнакомец сел на лавку, облегчённо выдохнув.
На ипподроме скачки набирали обороты. Вороной жеребец под пятым номером неожиданно обошёл на повороте третий, и трибуна справа от нас взревела довольным рёвом.
— Ар-чи-бальд! Ар-чи-бальд! — взорвалась толпа, но почти тут же испуганно смолкла.
Чёрная лошадь споткнулась о какой-то мелкий камушек, сменила аллюр на более медленный и понесла в сторону. Господин Браун успел поймать и выправить своего жеребца, но драгоценные секунды были безвозвратно потеряны. Семь из десяти участников уже обогнали многократного чемпиона прошлого сезона. Очевидно, что номер пять теперь не войдёт даже в тройку лидеров.
Ноздри защекотал запах еды. Шумный мальчишка приблизился к нам с одноколёсной тачкой, всё так же голося: «Тушёная капуста! Кому горяченького?» и одновременно вытирая текущие из носа сопли белоснежным рукавом. Дородная женщина в тяжёлом меховом пальто протянула юному предпринимателю монету и взяла сразу три кулька.
Я засмотрелся на разносчика. Совсем ещё ребёнок, лет тринадцать, не больше. На вид даже младше Мэтью, но при этом спокойно работает в общественном месте. Очевидно, у него есть родители или опекуны, которые подписали официальные бумаги, что не против подработки сына, если это не идёт в ущерб образованию.
Где-то на заднем плане вновь взревела толпа людей.
— А я смотрю, вы совершенно не азартны, — неожиданно отвлёк меня от размышлений сосед по скамье.
— Все мы азартны, просто у каждого это что-то своё. Судя по тому, что вместо того, чтобы смотреть на поле, вы наблюдали за мной, ваша пагубная страсть так же заключается в чём-то другом.
Молодой человек неожиданно рассмеялся и подал мне руку.
— Хорошо сказано. Меня зовут Итан Редли. Я берейтор.
— Кай. — Я кивнул, так и не вынув рук из кармана пальто, и уже внимательнее присмотрелся к новому знакомому. Теперь понятно, почему он носит сапоги, а шляпа для него – что пятое колесо для автомёбиуса.
Однако Итан совершенно не расстроился тому, что я не назвал свою фамилию и не ответил на рукопожатие. Скорее наоборот, воспринял всё будто так и надо. Любопытно.
— И позвольте спросить вас, господин Кай, в чём заключается ваш азарт? — не то шутя, не то серьёзно спросил Редли.
Расслабленная поза, чуть слегка расширенные зрачки, твёрдый взгляд — все признаки искренней заинтересованности на лицо. Когда с соседней трибуны до нас донеслась очередная волна криков и свиста, Итан даже не моргнул. Всё любопытнее и любопытнее.
Очень подмывало ответить, что моим азартом являются расследование убийств и разгадывание чужих эмоций, и посмотреть, как отреагирует новый знакомый, но я быстро откинул эту идею в сторону. Клянусь вонючими потрохами кракена, Итан Редли подошёл ко мне не просто так.
— Да так, всего помаленьку. — Я откинулся на спинку скамейки, чтобы иметь возможность одновременно смотреть и на скачки, и на соседа. — А у вас, господин Редли?
Мужчина пожал плечами:
— Наверное, как у всех. Деньги.
— Вы знаете, шансы их выиграть значительно возрастут, если делать ставки, — отметил я не без усмешки, чем заработал удивлённо-вытянутое выражение Итана. — И судя по тому, что вы ухаживаете за кем-то из этих лошадей, шансы на победу у вас значительно выше, чем у любого на этих трибунах.
Бросил взгляд на ипподром. Пока мы говорили, лошадь под номером семь сравнялась с третьим жокеем. Затем уверенным аллюром шёл первый, а шатенка, на которую я ставил, чуть отставала, заняв четвёртое место. Три четверти круга уже были сделаны.
— Что вы, — замахал руками Редли, — именно потому, что я берейтор, я никогда не делаю ставок. Скачки слишком непредсказуемы. В буклетах вы можете прочитать, сколько лет скакуну, какой он породы, кто будет его седоком. Минимум информации. Никто и никогда не скажет вам, здоров ли жеребец в данный момент, как его кормили последнюю неделю, сколько времени он стоял в стойле, а сколько лиг пропахал накануне. К тому же некоторые недобросовестные хозяева требуют участия скакунов, предварительно обработав травмы животного обезболивающими мазями.
— Но всё, что вы перечисляете, Итан, как человек с доступом к конюшням можете самостоятельно проверить и сделать соответствующие выводы, — отметил я, внимательно наблюдая за тем, как меняется выражение лица молодого человека. Он уже явно и сам был не рад, что разговор свернул на такую опасную тему. — В конце концов, всегда можно поставить на себя.
По лицу молодого человека пробежала судорога. На миг губы и челюсти сжались, он мотнул головой.
— И всё-таки я в тотошку не играю. Только безумцы ставят на себя. Даже если это лучший скакун и лучший наездник, слишком много непредсказуемых факторов…
