Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
а не частными компаниями и, возможно, не могли быть развиты и тот период каким-либо иным способом.
Наконец, XV в. стал свидетелем грандиозных успехов в технике кораблестроения и в судоходстве. Типичное торговое судно имело форму посудины с высокими бортами и одинарную мачту посередине. Такое судно не могло плыть против ветра и в штормовую погоду становилось почти неуправляемым. Во всяком случае, в Англии до 1400 г. корабли водоизмещением более 100 тонн строились редко. Но затем начался быстрый прогресс. В 1439 г. в списке кораблей, находившихся в распоряжении правительства для перевозки войск, насчитывалось 11 судов водоизмещением от 200 до 360 тонн. В другом таком списке 1451 г. значилось 23 корабля водоизмещением от 200 до 400 тонн. Несколько позже Уильям Канинг, знаменитый бристольский торговец, владел кораблями общим водоизмещением в 2853 тонны, включая и одно судно водоизмещением в 900 тонн.
Соответствующий прогресс произошел также и в отношении мореходности судов. Испанцы и португальцы создали каравеллы для торговли вдоль берегов Атлантического океана. Это были более длинные и узкие суда с высоким баком и тремя или четырьмя мачтами. Известный с XII в. компас был усовершенствован и получил широкое применение, астролябия была приспособлена для вычисления широты, картографы вместо мифических городов и драконов начали указывать в своих картах сведения с вполне определенной достоверностью. Наконец стало технически возможно покинуть побережье и совершать заокеанские путешествия.
Первые попытки были предприняты Португалией, моряки которой под руководством правительства занялись систематическим исследованием побережья Африки. Мыс Бохадор был достигнут в 1434 г., Гамбия – в 1446-м, Конго – в 1484-м. Когда Васко да Гама вернулся в Лиссабон из Индии с грузом, который, как говорят, окупил стоимость путешествия в шестьдесят раз, эффект был ошеломляющим. Даже при наиболее благоприятных обстоятельствах старые пути с их высоким фрахтом и десятками купцов, распоряжающихся грузами в дороге, не могли бы составить ему конкуренции. Владычество итальянских торговых городов было уничтожено, и центр тяжести Европы переместился на побережье Атлантического океана.
Дорога к мысу Доброй Надежды стала монополией Португалии. Конкуренты вынуждены были искать другой путь, так что Испания проложила маршрут на запад, открыв новый континент там, где предполагали найти кратчайший путь в Индию. Новый континент оказался богат золотом и серебром сверх всяких мечтаний. Из Мексики, из Чили, из Потоси хлынул поток драгоценных металлов, доставляемых флотилиями, которые даже после потерь груза вследствие кораблекрушений и нападений пиратов приносили огромные доходы немецким, итальянским и фламандским финансистам, Фуггерам и Гримальди, которые снаряжали и страховали их.
На самом деле ни Испания, ни Португалия не имели достаточных денежных ресурсов, чтобы эксплуатировать свои новые владения или поглощать производимые там богатства. Испанское правительство делало попытки сохранить драгоценные металлы внутри страны, но они неудержимо наводняли Европу, взвинчивали цены и стимулировали торговлю испанских конкурентов, наиболее серьезными из которых были Франция, Голландия и Англия.
Будучи еще недостаточно сильными, чтобы бросить вызов Испании и Португалии в районах, где эти страны закрепились, английские моряки вынуждены были искать для себя новые пути. В 1497 г. Джон Кабот, генуэзский моряк на службе у англичан, отплыл на судне из Бристоля, открыл Ньюфаундленд и последовал дальше вдоль североамериканской береговой линии. Постепенно европейцы осознали существование некоей массы земли, образующей барьер между Европой и Востоком, но, поскольку этот мрачный и суровый берег не сулил легких богатств, подобных тем, что испанцы отыскали на юге, все их усилия были направлены на поиск обходного Северо-западного прохода, который на протяжении целого столетия являлся заветной целью английских навигаторов. Их попытки не увенчались успехом, однако имели побочным результатом создание станций для торговли мехами на территории залива Гудзон и рыболовецких промыслов на Ньюфаундленде.
Потерпев неудачу здесь, англичане направили свои интересы на северо-восток, и в 1553 г. группа лондонских торговцев организовала одну из первых акционерных компаний с капиталом в 6 тысяч фунтов стерлингов и отправила экспедицию под руководством Ричарда Ченслора и Хью Уиллоби в обход Норвегии с севера. Корабль Уиллоби оказался затерт льдами и затонул, но Ченслор достиг Архангельска и установил регулярные торговые отношения с Москвой. Была создана Русская компания, и в 1557 г. русский посол прибыл в Лондон. Другими важными новыми торговыми областями стали Исландия и Балтийское море, где ослабление ганзейских городов привело к потере давно установленной ими монополии.
Отличительной чертой морской политики XVI в. была борьба за установление национальной монополии в прибыльных районах и захват путей, а также уничтожение монополии соперничающих держав. Это нашло отражение в господствовавшей тогда в Англии теории так называемого меркантилизма[24]. Меркантилисты стремились накопить в своей стране как можно больше богатств. С этой целью «навигационные акты» пытались ограничивать торговлю английских кораблей, дабы военно-морской флот сохранял свои силы. Экспортерам зерна выплачивались правительственные премии, так как экспорт зерна должен был способствовать развитию сельского хозяйства и ввозу драгоценных металлов, а отечественная промышленность защищалась высокими пошлинами. Этой теории правительство и буржуазия Англии придерживались вплоть до промышленной революции. До тех пор пока преобладал торговый капитал, вполне естественно было рассматривать деньги как меру богатства и национального процветания. С развитием промышленного капитала к концу XVIII в. деньги начали рассматриваться скорее, как один из видов товаров и богатство нации стало измеряться объемом производства товаров различных видов.
В XVI в. Англия главным образом экспортировала сукно и, следуя теории меркантилистов, направляла свои усилия на обеспечение страны золотом и серебром, а также на поиск новых рынков сбыта для английского сукна. Если Хаклит и позволял своему воображению обогнать практическую возможность, когда писал: «Поскольку наше главное желание – это найти широкий выход шерстяной материи, естественному товару нашего королевства, самым подходящим местом для этой цели, исходя из того, что я изучал и наблюдал, являются многочисленные острова Японии и татарские области, находящиеся неподалеку от них», то этот век, несомненно, стал свидетелем огромного роста экспортной торговли, и те регионы, которые не смогли обеспечить рынок для сукна, стали в основном выгодными для английских купцов.
В начале XVI в. экспорт неотделанного сукна постоянно возрастал вплоть до 1550 г. После этой даты, главным образом из-за волнений в Нидерландах, наступила великая торговая депрессия, послужившая сильнейшим стимулом для поиска новых рынков сбыта. Отдаленные от центра части Европы, так же как и Африка, Азия и Америка, все рассматривались как возможные рынки. Но неудачи со старыми рынками и крайне медленное увеличение спроса на новые заставили тех, кто располагал капиталом, который мог быть вложен в дело, искать фортуну в новых отраслях промышленности. В результате в конце XVI в. Англия стала свидетельницей изменений, которые можно описать как малая промышленная революция. К стремлению производить новые товары для экспорта
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
