Только несколько недель, как она вернулась в Турин после своего последнего выступления в Сенегалии, чтобы удалиться от жизни и запереться в той бедной комнате, где она провела свою юность.
Тут она нашла старые открытки, пожелтевшие тетради, коробочки из-под конфет, старые ленточки. В памяти ее воскресли старые воспоминания: место, на котором Тито впервые поцеловал ее; обстановка, при которой произошло ее «падение» с человеком, о котором она почти ничего и не знала.
Ей показалось даже приятным запереться навсегда в этой комнате и жить и умереть среди воспоминаний. Тут она хотела остаться со своими угрызениями совести, что не была Тито верной или не дала ему иллюзии верности. Но теперь она посвятит себя памяти о нем: Тито должен был быть последним, как он и хотел.
Тяжелой утратой для нее был отъезд Пьерины, которая получила бессрочный отпуск.
По комнате были расставлены сундуки с билетиками разных гостиниц и пароходов.
На столик, который должен был заменять письменный стол, она поставила карточку Тито и урну с его пеплом.
Этот серый порошок был Тито. Нога? Голова и рука? Два ребра и шея? Как знать, какие части пришлись на ее долю при дележе!
— Среди этих воспоминаний, — думала она, — я могу приготовиться к смерти.
Будучи в Париже, Пьетро Ночера не имел ни разу случая присмотреться ближе к Мод: если бы он увидел ее там среди настоящих парижанок, она показалась бы ему бедной провинциалкой.
Но, когда увидел ее в Турине, сразу заметил ту притягательную силу, которой обладают женщины, повидавшие свет. Преданность ее покойному тронула его: отсюда недалеко и до других чувств.
Однажды утром — три дня спустя после похорон — Мадлена пила утренний кофе у себя на балконе, когда ей подали письмо. Она быстро прочла его и написала карандашом на первом попавшемся под руки куске бумаги:
«Дорогой Ночера. Вы не любите меня. Вам только так кажется. Не пишите мне больше так, как сегодня. Никогда не буду ни вашей, ни кого-либо другого! Тито должен остаться последним».
Через день ей передали новое письмо от Ночера, который высказывал желание расцеловать ее прекрасное тело.
Она подошла к зеркалу, которое отражало ее всю, и ответила:
«Дорогой Ночера. Я очень похудела. Больше я не могу любить и не хочу, чтобы меня кто-либо любил. Последней моей любовью будет Тито, которому я и останусь верной до гроба».
На следующий день она ждала письма, но его не было. Ждала два дня, три дня, и беспокойство охватило ее.
Почему Ночера не настаивал?
— Тебе письмо, Мадлена.
— Спасибо, папа.
Это было последнее восторженное письмо от Ночера, который заклинал ее прийти в один уединенный, поэтический домик. Он писал ей, что любит ее и не может без нее жить.
Мадлена задумалась на некоторое время, потом взяла бумагу и конверт, и спокойно, с очаровательной улыбкой написала: «В четыре буду у тебя. Поцелуй меня».
Стала искать пропускную бумагу. Ее нигде не было. Не было и песку. Но на глаза ей попалась урна, в которой хранился серый порошок.
Мадлена взяла ее, посыпала свежие чернила и снова всыпала порошок в урну. Вложила весточку в конверт, отдала посыльному и на минуту задумалась: музыкальная пауза…
Прикусила верхнюю губу, чтобы придать ей более свежий вид, потом умело подвела обе губы кармином.
Нашла самый маленький ключик и открыла один из чемоданов.
На душе у нее было легко и весело.
Напевая игривую песенку, она стала на колени и начала выбирать самые тонкие чулки, в которых нога выглядела голой.
Конец.
