а он так просто брякнул про ласки. Ну что за мир? Интересно, а почему запретила?», — вздохнула про себя Вера.
— Не поняла, почему? Почему запретила подходить? — она уставилась на него, и испугалась.
Синие глаза дорима заледенели, нижняя губа чуть выпятилась. Вера, зная его характер, испугалась, (Сейчас опять будет ругаться), но тот устало ответил:
— Лилдах ненавидела уродство.
Видно голод что-то сделал с головой Веры, и она тупо удивилась:
— У кого?
Целитель неожиданно для неё начал хохотать. Сдвинутые брови Рэйнера разошлись, и он присоединился к веселью. Вера забеспокоилась, она ненавидела, когда её считали слабой и глупой.
— Не свисти! У неё были глаза. Она что-то другое считала уродством.
Рэйнер резко выдохнул, как от удара в живот. (Котёнок, нельзя же так! Или давно пора разобраться?) Дорим задумался. Вера никогда не скрывала, что он ей нравится, да и он понял, что Лилдах лгала, но что же Лилдах считала уродливым? Может его лицо, искажённое страстью, может саму страсть. Он измученно взглянул в глаза девочки, но ничего кроме недоумения и интереса не нашёл в них. Он всё искал нужные слова, но Вера сердито засопела:
— Ты что, язык проглотил?
— Думаю, что она принимала в общении людей только изысканность и нежность, остальное было уродством.
— Рэйнер, прости…. Э-э… она сказала, что ты — урод?
— Нет, она сказала, что я — чудовище! Кстати, она поклялась, что никому не расскажет, что видела меня живым.
— Прикольно! Знаешь, а на Земле слово «чудовище» часто используется не по назначению.
Рэйнер растерянно уставился на неё, но Вере было наплевать, закрыв глаза, она забормотала, покраснев при этом:
— Я смотрела некоторые фильмы, э-э… эротические, — её неожиданно бросило в жар. (Боже, что же это со мной? Вся горю).
— Неужели? А что это ты глаза закрыла? — он изнемогал от того, что она рядом и так недоступна, сам же он боялся закрыть глаза, потому что тут же начинал представлять её тело и всё, что он хотел с ним делать. (Марф, когда же это закончится-то?)
Целитель нервно метался взглядом то на неё, то на него, при этом его рот принял форму буквы «О». Оба старались не глядеть в глаза, но тянулись друг к другу, как цветы к солнцу. Он понял, что видит истинных избранников, но было что-то ещё, а он никак не мог вспомнить, где читал о подобном.
Вера пришла в себя и гневно рявкнула:
— Прекрати, я не порнографию смотрела!
Она смело взглянула ему в глаза и чуть не закричала от ощущения собственной глупости, ну не зря же он улыбается.
— А разве я говорил о порнографии? — кривая улыбка плохо сочеталась с полыхающими глазами. (Вот почему у тебя такие сны?)
«Боже, надо уйти от этой темы», — мрачно подумала Вера, но язык неожиданно ляпнул, то, что она сама не ожидала:
— А я думала, что на Рентане этого нет.
— Почему же, есть, — Рэйнер впился в её глаза и поразился, как они потемнели.
Вера облизнула губы, потом прикусила её, сглотнула и выдохнула:
— Фу-у! Жарко! Просто невозможно, какая жарища!
— Здесь? — изумился целитель, зябко кутаясь в меховую накидку. — Не заметил.
— Да! Очень жарко! — Вера судорожно протолкнула внутрь несколько глотков воздуха и кивнула. — А вот скажи, это запрещено смотреть?
— Почему? У всех разные вкусы, — выдавил Рэйнер и неожиданно разразился приступом кашля.
— А они очень разные? — просипела Вера, ну должна же она разобраться, что происходило между Лилдах и Рэйнером, и почему Лилдах решила умереть. — Э-э… вы не думайте, что это пустой интерес! Надо же мне знать про мир, в котором я живу.
— Новые компьютерные технологии дают возможность, некоторым пережить то, в чём они нуждаются, — заявил целитель и с нездоровым любопытством окинул их обоих взглядом. Его уже начало лихорадить от невероятной мысли, которая мелькнула в его голове, но он сам же её и прогнал. Неужели он стал свидетелем того во что уже перестали верить? Он даже мысленно побоялся сказать это слово.
— Нет… не может быть! — просипел целитель. Однако оторвать от них взгляд не мог, но ни Вера, ни Рэйнер его не видели. Они стали необыкновенно похожими — глаза затуманены, дыхание прерывисто, губы стали яркими. Оба одновременно стали трясти головой, чтобы прийти в себя.
— Вернёмся к чудовищам, — бархатный бас Рэйнера подействовал, как хороший удар, и Вера часто заморгала, сбрасывая, наваливающуюся на неё тёмную одурь. Прошло не меньше минуты, пока мозги начали работать.
— Слово «чудовище» на Земле часто используется, как квинтэссенцию выражения силы, восторга, страсти, — почти прошептала она.
У Рэйнера кровь отлила от лица, ведь знал же он, что у его девочки хорошая голова, но чтобы она так думала?! (Марф, неужели есть ещё один мир, где можно переживать наслаждение острое, как боль?!). Он с любопытством посмотрел на девушку, и пришёл в неистовство от реакции её организма, потому что у той неожиданно над губой выступил пот. (Котёнок. Я знаю, что ты переживаешь — жажду! Я то же, и готов удовлетворить эту жажду). Не выдержав, он закрыл глаза, однако мгновенно очнулся от её вопроса.
— А зачем ты взял с неё клятву молчания? (Неужели Рэйнер, думал, что она будет языком трепать?) — она опять, как на Земле, забралась с ногами на кресло и, обняв ноги, положила подбородок на колени.
— Ух ты! — целитель всплеснул руками. — Райз, да и только.
— Кто бы сомневался? — проворчал дорим и нахмурился. — Я не понял, что значит клятву молчания? (Что значит трепать языком? Убил бы, когда же она начнёт мыслить ясно?!). Раздражение помогло Рэйнеру прийти в себя.
Целитель, весело прищурившись, смотрел на Веру. (Эта малышка смогла взбесить дорима. Подумать только, ведь если кому рассказать, то ведь не поверят! И всё-таки — это оно! «Притяжение!!» Неужели мне повезло?! Я первый увидел — начало? Я — счастливчик!). Он, прикрыв глаза перьями бровей, взглянул на дорима и довольно улыбнулся — тот мучился от желания быть рядом с избранницей, но кусал губы, борясь с организмом.
Вера, справившись с организмом, который чуть не заставил броситься в объятья её бывшего опекуна, пояснила:
— Она поклялась не говорить, что ты жив. Зачем? Кому?
Дорим, стараясь не смотреть на неё, ответил:
— Поклялась она мне, а сообщать… она пообещала не сообщать моей семье. Меня просили об этом толах.
— Прости, мне интересно, а им зачем?
— Мы хотели выяснить причину интереса Семьи Нерркат к ледяному континенту. Однако, после того, как Восточный Лаям приобрёл право на Лаям, интерес Семьи Нерркат исчез. Глава Семьи решил, что Лилдах заключит брачный
