Книга Девочка со свечкой - Юлия Теплова

— Вы преследовали ее вдвоем. — Говорю себе под нос, вспоминая слова Смирнова о том, что Свечку кто-то напугал у ювелирного.

— Она думала, что я собираюсь использовать документы против Марка, поэтому не отдавала их. Уперлась, как ослица. — Аня отходит и прислоняется спиной к стенке. Ее голос становится тише. — Она убегала от меня, упала и ударилась головой о какой-то корень. Мгновенная смерть. Мне жаль, Инга.

Она прикрывает глаза и ведет ладонями по волосам. Роберт широко расставил ноги, опустил голову, смотрит в пол. Я беззвучно плачу.

Повисает тяжелая пауза. Слышно лишь, как гудит освещение.

Оказывается, я верила, что Настя жива. Говорила, что не верю, но это была неправда. А сейчас надежда умерла. Марк был прав — с исчезновением Насти я навсегда утратила часть себя. Как же больно. Тру кулаком грудь и сгибаюсь пополам.

— Мне жаль, Инга. Правда, жаль. — Аня сползает по стене и обнимает колени руками. — Давай договоримся и спокойно разойдемся. Ты же мне не чужой человек. Вспомни, мы с Бертом все это время были рядом с тобой. Поддерживали тебя, как могли.

— А еще пытались понять, у меня ли бумаги, или Настя избавилась от них. — Рычу на нее сквозь слезы. Они текут по лицу и никак не останавливаются. — Какие из вас друзья? Твари вы.

— Закрой рот. — Устало говорит Роберт.

— Куда вы дели тело? В поселке каждый сантиметр был по нескольку раз прочесан.

— Это ты узнаешь только после того, как мы получим бумаги. — Аня с трудом поднимается и подходит ко мне.

Я не вижу больше в ней сестру Марка, подругу, красивую блондинку, дочь, жену. Я вижу в ней чудовище, из-за амбиций которого погибла моя Настя.

Вскакиваю и сбиваю ее с ног. Она оступается на высоких шпильках и падает. Пока Роберт соображает, я молниеносно стягиваю с ее ноги правый туфель и бью ее шпилькой в плечо. Аня воет от боли и хватается за него рукой. Второй туфель я запускаю в Роберта, целюсь в лицо, но промахиваюсь и разбиваю стекло одной из картин. Осколки со звоном осыпаются на пол. Роберт стремительно приближается. Я использую эти несколько секунд: седлаю Аню и наношу ей яростные удары. Она закрывается от меня руками.

Роберт хватает меня за волосы и тащит по полу туда, где лежит Костя. Почему я всегда считала Роберта интеллигентом? Из-за дорогих костюмов или наманикюренных ногтей? Это была просто оболочка.

«Живой я от сюда не выйду», — проносится в голове.

Болит голова, кожа головы, щека. Кажется, я одна сплошная боль. Ступни околели. Силы покидают меня. Куда мне тягаться с молодым, озлобленным мужиком? Да и за что мне теперь бороться? Делаю вдох, чтобы последний раз закричать, как вдруг слышу голос Федорцова. Хрустит стекло. Кричит Аня. Я отстраненно рассматриваю межплиточные швы.

«Я и не знала, что Марк может так материться», — думаю я и отключаюсь.

28

Неделю спустя

— Инга, если ты не будешь есть, то тебе будут вводить питание внутривенно. И не делай вид, что ты спишь. Я в пять лет лучше притворялся, чем ты сейчас.

Распахиваю глаза.

Федорцов стоит надо мной в обожаемом им костюме-тройке и хмуро взирает на мою опухшую физиономию сверху вниз. На тумбочке рядом с больничной койкой стоит благоухающий букет полевых цветов. И где он их только нашел под конец осени? Мелкие ромашки напоминают мне о доме. Когда под вечер спадала знойная жара, мы с бабушкой ходили в поле за нашей коровой Зорькой. Там росли такие же цветы. Пахло пряными травами. Такое далекое воспоминание, как будто не из этой жизни.

— Это тонкий намек, что я никого не хочу видеть. — Я натягиваю одеяло на голову, но оно тут же ползет вниз — Федорцов тянет его одной рукой, вторая — все также покоится в кармане брюк.

— Я понимаю, — чуть мягче говорит он, — ты проживаешь очень тяжелый период, но не нужно закрываться и делать это в одиночку. Ты знаешь, что это показатель слабости, а не силы? Хотя, у нас принято думать наоборот.

— Оставь меня, пожалуйста. — Я отворачиваюсь от него.

Марк еще какое-то время стоит за спиной, а потом выходит, тихо прикрыв за собой дверь. Слышу, как он разговаривает в коридоре с медсестрой. Его голос ровный и интонации вежливо-повелительные. Я закрываю глаза и натягиваю на себя одеяло с легким запахом медикаментов.

Я уже давно могла бы выписаться, но Марк настоял на моем нахождении в клинике. Я сама невольно поспособствовала его решению, запустив в приходящего психолога подушкой. Он, конечно, ни при чем, но я не понимаю: зачем лезть к человеку в душу, когда там пепелище. Руины, из которых больше невозможно ничего построить. Любая фраза кажется полнейшим абсурдом и пустословием. Мамы нет, Насти — тоже. В чем смысл, если моя жизнь — череда сплошных потерь?

Физические травмы прошли достаточно быстро. Марк, не дожидаясь скорой, сам отвез меня в клинику с переохлаждением, легкой травмой головы и выбитым плечом.

В тот злосчастный вечер я пришла в себя в кабинете Лидии Владимировны. Она не хотела поднимать шумиху во время открытия, поэтому дальнейший процесс проходил тихо, чрезвычайно деликатно и исключительно по настоянию Марка. Мне кажется, если бы не он, то Федорцова спустила бы дочери все с рук.

Правда, Аня и так осталась не при делах. Роберт полностью взял всю вину на себя. Сейчас ему предъявляют умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью. Обвинение настаивает еще и на похищении, но нанятый Аней адвокат-цербер отобьет его. Я в этом уверена. Скорее всего, Дельфин отделается условным наказанием.

Где Настино тело, я так и не узнала: Аня и Роберт молчат, чтобы не усугублять свое положение. Впрочем, доказать их косвенную причастность к Настиной смерти будет практически невозможно. Вот такой расклад получился.

Костя, кстати, отделался сотрясением. Мира голосила на весь кабинет, что ее папа всех посадит. А потом увела Костю с собой. Ее многолетняя мечта сбылась — они теперь вместе. Я никогда его не прощу и, надеюсь, что больше не увижу. Тем более, что оставаться в этом городе я больше не собираюсь.

— Ну, как вы, голубушка? — Заходит в палату пожилой доктор в маленьких круглых очках.

— Я домой хочу.

— Только после того, как снимем фиксирующую повязку. Вы уж потерпите. — Он делает мне укол и продолжает размеренным, тихим голосом. —