девочка совсем не поймёт, если я начну по углам шушукаться с прежними дружбанами.
— Я серьёзно. Мне нужно кое с кем потолковать, так ты не подумай чего, я не для себя, у меня поручение. Но знать об этом никому нельзя. Не выдашь?
— Соня! — вдруг прервали нас самым бесцеремонным образом.
Да ты, очкарик, какого хрена влез, не видишь, люди танцуют?! Ну, кончился танец, похрен мне, новый сейчас будет. Вали, пока я добрый.
— Юра, — смущённо улыбнулась девочка, выскальзывая из моих объятий. Не понял, она с этим ботаном тут?
— Саня, — не дали мне додумать планы мести. — Ты когда успел постричься? Забавно получилось, но ничего так. Да скоро обрастёшь.
Ох, ёлки зелёные. Опять утренняя матрёшка нарисовалась. Про неё-то я и забыл, она же тоже про танцы говорила.
— Ты пришёл, а я уж подумала, не придёшь, — застрочила она с ходу, подозрительно всматриваясь в наши напряжённые переглядывания с Соней и её честным комсомольцем. — Чего пристали опять, отдохнуть нельзя людям? — накинулась она на моих визави.
— Успокойся, Курочкина, — знакомой презрительной улыбкой ответила Соня. — Никому ты тут не интересна. Идём, Юра, ребята наверное ждут.
Дзыннь! — с тонким хрустальным звоном порвалась струна. Это в душе у меня, наверное. За моей синеглазой хочу, пустите, граждане!
— Саня, ну ты чего застыл? Идём. Тебя знаешь кто искал?
— Кто? — рассеянно спросил я, всё ещё глядя вслед исчезнувшей нимфе. Ладно, справлюсь, только на землю вернусь и сразу вспомню, что не по возрасту мне такие мысли. Да и не последний день живём, вот решу дела с батей и своими вплотную займусь. И Соня будет номером первым в списке.
— Ты слышишь? Миша Шрам спрашивал.
— Ага.
— Что ага. Ты не пойдёшь, что ли?
— Пойду, — вздохнул я. Вдруг это мой шанс выйти на шайку. — Где он ждёт-то?
— На обычном месте, в кочегарке.
— Зинка, а вы куда идёте? Возьмите меня, — подскочила к нам тощая как вешалка девчонка. Модная рубашка-газетка висела на ней, некрасиво морщась на отсутствующей груди.
— Отстань, Панька, у нас дела, — отбрила её моя краля.
— Ну веди, Зинаида, — усмехнулся я.
Как бы не оказалась вся эта таинственность обычной девчачьей хренью. Эх, лучше бы оказалась.
Мы прогулялись по тёмной улице, которая закончилась недостроем, а дальше шла кромешная темень. Девчонка в притворном страхе жалась ко мне, и всё спрашивала, что со мной делали в милиции? И что мне грозит.
Я отделывался односложными фразами, пока не сообразил, что лучшая защита — нападение.
— Да что мы обо мне. У вас тут как?
И всё, дальше я выслушал все свежие сплетни за последний месяц. Кто с кем «ходит», а кто расстался, кто собирается в город поступать, а кто уже на работу пошёл. Так и дошли, спотыкаясь на неровностях дороги.
В чёрной от угольной пыли кочегарке на краю посёлка нас ждали двое. Один со шрамом, первый раз вижу, ну да не удивительно. А второго вот знаю, и даже хорошо знаю. Вася — честный геолог. Вот ты где, сучёныш! Блин, мобилу мне, мобилу! Бате срочно скинуть сообщение.
— Здорово, Саня! Как жизнь?
Глава 14
— Ничего, помаленьку.
— Прокатимся в гости?
— К кому?
— Да есть тут один человечек, жаждет познакомиться.
— Можно. Далеко ехать-то?
— К утру доберёмся.
— Ого! Не ближний путь. Так не могу. Меня мать ждёт, да и не одет я толком. И вообще, у меня подписка о невыезде. Под следствием я.
— За участкового не переживай, не до тебя ему будет. А мамку Зинка предупредит, правда же? И одёжку сварганим.
— Что за спешка? Дайте хоть домой заскочить.
— Непонятливый ты, Саня. Тебя пока добром в гости приглашают. А могут и по-плохому.
— Это кто же такой хлебосольный?
— Не прикидывайся. Передо мной не надо комедию ломать. Порассказали тут, что ты артист, оказывается. Провалы в памяти, никого не узнаю, и вообще дурак дураком.
— Так я и не прикидываюсь. Правда не помню. Тебя тоже.
— Вот как. А его? — спросил мужик, указывая на Ваську.
— Этого помню. Он нас с мужиками в тайге кинул, тварь, когда менты обложили. Что же ты, Вася, с товарищами своими так?
— Нет бы спасибо сказать, что предупредил. А мог и не заезжать, сделать вид, что ничего не знаю.
— Не очень нам с Жекой твоё предупреждение помогло.
— А что, Саша, ты Шарипову уже всех сдал или как?
— Кого всех? Я не помню никого.
— Ему тоже так сказал?
— Так и сказал.
— Ладно, посмотрим. Не мне решать. Так поехали, чего расселся.
— Домой не пустишь?
— Ни к чему тебе домой. Родных разбудишь, мать переполошишь. Зачем?
Чёрт, и как мне быть? Как бате весточку передать? Клубочек разматывать? Крошки сыпать? Вокруг глухой сосновый бор, где-то вдали огонёк светится, но хрен его знает, есть ли там кто живой. И на танцах кого не спросят, скажут, ушёл с девушкой. Вот разве её допросят?
— Ну ладно, если вы так просите, то поехали конечно. Сейчас Зинку только поцелую.
Стоят. Смотрят.
— Ну вы бы вышли хоть, дали нормально с девушкой попрощаться.
— Пошли, куда он денется.
— Ну уж нет, я посмотреть хочу.
Я обнял рыжую и устроил ей французский поцелуй. Долгий-долгий. И вы полюбуйтесь, желторотые.
— Видал? — восхищённо сплюнул Миша Шрам. — Ну даёт. Харэ миловаться, голубки.
Я отпустил размякшую кралю и прошипел ей в самое ухо:
— Ну спасибо, дорогая! Уж подставила, так подставила.
Была призрачная надежда сбежать на выходе, и я попытался дёрнуться, когда выходили по очереди через высокий порог. Шагнул наружу и толкнул в спину впереди идущего Васю. Шрам как раз занёс ногу над порогом, поэтому не успел до меня дотянуться, а я рванул в темноту. Я в кедах, они в сапогах, не догонят. А пока они свой транспорт заведут, каким бы он ни был, затихарюсь. Одного я не учёл. Снаружи караулил кочегар, который душевно отоварил меня по затылку. Чем, не знаю, врать не буду, не видел, но вряд ли кулаком. И пока я пытался подняться, подоспели и эти двое. Когда меня мутузили, раздался задушенный женский вздох со стороны.
— Ты
