в ответ стали знаком того, что я на правильном пути — всем нравится, когда иностранец пытается говорить на их языке!
* * *
Я не видал более хлебосольных хозяев, чем гемайны. Выставленные во внутренний дворик крааля столы ломились от миллиона блюд из мяса телят, ягнят, дичи, речной рыбы и птицы, экзотических фруктов, овощей, кореньев, злаков и Бог знает чего еще. Не было только алкоголя — аскетичные местные употребляли его практически только в медицинских целях. Все вещества, дурманящие сознание, были им противны, а потому — обходились необыкновенным изобилием соков, взваров и настоев.
Узнав о том, что хозяин Боота принимает гостя из далекой Империи, о которой в Натале слыхали самое разное, на огонек заехали и соседи — другие семьи из ближайших краалей с гостинцами и подарками.
В отблесках пламени громадного костра, разложенного в кругу из камней по центру двора, под светом луны и звезд начался настоящий пир, еще больше укрепивший во мне ассоциации со средневековьем: за отдельными столами сидели «домашние» кафры — те, что помогали гемайнам управляться непосредственно в краале. Рыцари-гемайны, вместо брони облеченные во френчи и патронташи, и черные как смоль маленькие и улыбчивые вилланы!
Конечно, центровой фигурой вечера с молчаливого одобрения всех присутствующих назначили меня. Газеты тут были либо только местные, либо доходили с большим опозданием. Радиовещания и синематографа и вовсе отродясь не водилось. А потому — рассказчик со свежими новостями и интересными историями ценился на вес золота. А рассказчиком я себя считал хорошим…
Гемайны степенно и основательно, по очереди — от самого младшего к самому старшему, задавали мне вопросы об Империи. Их интересовал климат, хозяйство, семейные традиции, вопросы веры, общественного и государственного устройства, и, конечно, война… Вопросам не было конца, и статные девушки с толстенными косами до пояса не раз и не два наполняли мне кубок, чтобы промочить горло.
На первом месте в интересах гемайнов, конечно, стоял Бог. Он присутствовал в их жизни постоянно, не как некий сверхъестественный Судия или абстрактный Творец, а в качестве живой, деятельной и небезразличной личности. «Я пас овец в предгорьях, и Бог подсказал мне осмотреть Желтый Яр. Там я увидел стаю гиен и начал стрелять, и прикончил двоих, остальные скрылись» — высказывание вполне в духе тех, что звучали за столом.
Но после Бога для гемайнов не было ничего важнее рождения и воспитания детей и убийства врагов. Война и дети — вот что они видели смыслом своего существования. Вся хозяйственная деятельность, всё вокруг вообще рассматривалось с точки зрения обеспечения будущего семьи и приобретения оружия, при помощи которого можно будет застрелить или зарезать побольше тех, кого гемайнский менталитет относил к «лиходеям» или даже просто «дрянным людям».
В этом ключе местных сильно заинтересовали перспективы торговли с Империей:
— У вас делают пулеметы, минеер? Колонисты и лаймы не продают нам пулеметы, а поставить, например, в Капернауме свой собственный завод никак не получается — не хватает специалистов… Каждый крааль купил бы себе по пулемету и по десять тысяч… Нет, по пятьдесят, сто тысяч патронов! А еще мы могли бы отправить в вашу страну своих юношей учиться военному делу. Мы не пошлем молодежь в Альянс или Арелат — там добру не научат. А в Протекторате из них захотят сделать тевтонов… Пулеметы на сторожевых вышках — мы бы стали непобедимыми и загнали бы каннибалов в Сахель, чтобы они там или сдохли, или наконец изменили свои нездоровые кулинарные пристрастия и перестали кушать людей, и начали зарабатывать хлеб свой в поте лица, как заповедал Господь, — вот что говорили гемайны.
А еще они с каким-то благоговением спрашивали про нашего Императора. Я был сильно удивлен, когда увидел портрет этого юноши со взором светлым в одном из помещений хозяйского дома, и напряженный, мистический, даже слегка болезненный интерес суровых бородачей к фигуре молодого правителя моей Родины добавлял этой ситуации таинственности.
— Правда ли то, что он лучший боец в мире, и может повергнуть на землю без единого удара сильного мужчину?
— Говорят, играет на скрипке так трогательно, что даже суровые воины не могут сдержать слез…
— Я слыхал, от одного его голоса народ падает на колени!
И прочее, и прочее. Я не стал говорить, что знаком с ним лично, иначе меня точно разорвали бы на сувениры, и вернулся к теме торговли и обмену товарами, и заверил гемайнов, что великое множество из того, что может предложить Наталь, найдет в Империи бешеный спрос.
— Торговать нужно морем! Через Руанту и Сан-Риоль, без хапуг-лаймов и проходимцев из Зурбагана! — ударил по столу кулаком Боота.
— Из Сан-Риоля приходят дурные вести, — откликнулся Эразм Гёссер, один из соседей, — Грэй послал на Запад зурбаганских зуавов, и они чинят препятствия риольцам и мешают торговле на реке…
Риольцев гемайны, можно сказать, уважали. По крайней мере, не считали их «дрянными» людьми, как остальных колонистов, и утверждали, что слово риольца — крепче стали!
Зашел разговор и о дыхании большой войны, об армии нового типа, которую формирует на базе городского ополчения, волонтеров и иностранных наемников Федерация. И, конечно, они стали спрашивать меня о тех войнах, которые пережила Империя. Затаив дыхание, эти матерые воители слушали о дирижаблях, сверхтяжелых панцерах, бронепоездах, бомбометах, отравляющих газах и бронемашинах. Для них ведь война была сродни спорту или охоте. По меркам гемайнов, побеждал тот, кто «настреляет» больше врагов!
А потом я рассказал им о войне гражданской. И о лоялистах — их теории и практике. О лагерях и повешенных за ноги, о продразверстках и спецпайках, об эмиссарах, уполномоченных и Ассамблеях… Гемайны сжимали кулаки и кричали «дамн!» и «шаам!» и какие-то совсем уж жуткие проклятья, и собирались прямо сейчас созвать все-все коммандо, чтобы отправиться на имперский север помогать нашим войскам выслеживать лоялистских непримиримых. Для гемайнов синие были исчадиями ада и слугами Антихриста в самом буквальном смысле этого слова. Минееры поддержали имперский мятеж и реставрацию монархии — хотя они и не принимали нашей формы государственного устройства ни под каким видом.
А потом я нарушил журналистскую этику — целиком и полностью.
— Теперь они тренируют армию для Грэя, — вот что я сказал в конце вечера.
Разразилась буря. Гемайны повскакивали со своих мест, потрясая кулаками и хватаясь за оружие. Ей-Богу, они были готовы прямо сейчас собрать коммандо и выступить на Зурбаган! И сделали бы это, если бы не сожрали и не выпили до этого целый фургон провизии. Женщины насилу развели их по комнатам, а супруга минеера Бооты,
