Камилла пряталась за Тенью у барной стойки, прижимая к себе Лидию. Парни встревоженно переглядывались. Девчонки прилипли к окнам.
А побелевший Азра тряс, как грушу, нашего бедного медведя:
— Ты же бог! Ты должен знать!..
— Если я кому должен, то всех уже обнял и пожалел! Отстань от бога! — возмущался Та’ки.
— А что мне делать, если ты молчишь, как пень⁈
— Говорю же: спросить кого-нибудь другого!..
Осмотревшись, я оценил обстановку по десятибалльной системе понятности, вывел в результате минус бесконечность и, набрав в грудь побольше воздуха, громко и раскатисто крикнул:
— Народ, что у нас опять происходит?
Та’ки резко развернулся ко мне всей своей тушкой, едва не уронив Азру. Поднял свою зеленую лапу и ткнул ею в мою сторону.
— Вот! Вот у него спроси! Даня опытным путем уже все вселенские жопы в лицо знает!
На этих словах девчонки выпрямились, отвлеклись от наблюдений за внешним миром. Парни прекратили свои напряженные обсуждения вполголоса. Все уставились на меня, и в таверне стало нестерпимо тихо.
Азра разжал руки, выпуская мягкую шкуру панды.
— Спросить Даню?.. — удивленно спросил он Та’ки.
— О чем меня нужно спросить? — не выдержал я.
— У нас осада, — мрачно сказала Майя. — Самая настоящая.
— И жуткая, — почти прошептала моя кошка, поежившись.
— Что?.. — удивился я. — Городские власти, что ли, чудят?
— Да если бы, — проговорил Азра себе под нос. — Иди вон, посмотри, — кивнул он на окно. — Я даже не уверен, что это вообще люди…
Приблизившись к окну, я отодвинул занавеску.
Увидел желтое пятно света от фонаря возле входа, наш дворик и калитку. Ночной город блестел и искрился от подсвеченной фонарями талой воды.
А на пустынной дороге напротив «Лося» стояли гости. Или враги.
Их было ровно двенадцать. Неподвижные, как изваяния, они расположились на расстоянии пары шагов друг от друга, повернувшись лицом к таверне.
Если, конечно, у них вообще были лица.
Человекообразные фигуры скрывались под длинными свободными одеждами, сотканными из чего-то белого и кровавого. Ветер слегка раздувал их, и мне показалось, что я слышу позвякивание бубенчиков, хотя вряд ли через закрытое окно мог различить такой нежный звук. Головы казались несоразмерно большими. Вместо волос по плечам спускались вниз складки белой ткани. На месте лиц — плоские круглые маски, выкрашенные в черный.
Я не мог отвести от них взгляда. Колючие мурашки побежали по телу.
— Что им нужно? — тихо проговорил я, не оборачиваясь.
— Они не отвечают, — сказал Азра. — Просто стоят там уже около часа. А мы не можем никуда выйти и даже двери открыть! Будто нас в этой таверне замуровали.
Я отодвинул занавеску еще немного дальше, и тут один из гостей вдруг вскинул руку, демонстрируя длинные крючковатые когти.
От неожиданности у меня аж сердце оборвалось.
И в ту же секунду в голос зарыдала Лидия.
Она забилась в руках испуганной Камиллы, выгибая спину и размахивая руками. Тень бросился ей на помощь. Выхватив девочку из рук растерянной матери, крепко прижал к себе, пытаясь успокоить.
Лидия обмякла и перестала плакать. Подняв голову, взглянула на меня холодным недетским взглядом.
— Мало избранных, но еще меньше — званых, — сказала она чужим голосом. — И вот, я зову тебя.
Входная дверь в таверну с грохотом отворилась. В дверной проем я увидел, как существа на дороге расступились по обе стороны от калитки.
Парни вытаращились сначала на них, потом — на меня. Причем с такими лицами, будто я внезапно оказался смертельно больным.
— Не ходи! — взмолилась Ника, бросившись мне на шею. — Не ходи, не надо!
— У меня от них шерсть стоит дыбом, — пробормотал Та’ки. — Может, дверь прикроем, чтобы не дуло?
Я усмехнулся. Снова взглянул на существ в масках.
Оракул, значит?..
Звон бубенчиков стал отчетливей. Все-таки он мне не померещился.
Я мягко, но решительно отцепил от себя Нику.
— Если Оракул зовет кого-нибудь, что это значит? — спросил я у Та’ки. — И чем обычно заканчивается?..
Наш покровитель покачал мохнатой головой.
— Ты о чем? Оракул никуда не ходит и никого не зовет, потому что ни во что не вмешивается. — мрачно ответил он. — Никто не знает даже, как он выглядит! А ты спрашиваешь про какое-то «обычно». То, что происходит сейчас… Не могу припомнить даже баек о чем-то похожем.
Я кивнул. Улыбнулся как можно жизнерадостней.
— Ну, значит, тем более надо идти.
И двинулся к выходу.
Когда я спустился с крыльца, дочка Камиллы вдруг вывернулась из рук Тени и бросилась за мной.
— Лидия, стой! — крикнули ей сразу несколько голосов.
Обернувшись, я увидел, как Тень, Камилла, Майка и Азра рванулись к выходу и будто ударились о невидимое стекло, не в силах переступить через порог.
— Лидия, нет! Нет, куда ты⁈ — заголосила Камилла, пытаясь разбить ладонями твердую пустоту в дверном проеме. — Вернись, я сказала!
— А ну разошлись все! — прозвенел приказ Та’ки.
Наш медведь засиял и вытянулся почти в два раза. Из лапы он вытащил свой шест, отступил на пару шагов и с размаху ударил в невидимую преграду.
От треска сломавшегося шеста я вздрогнул, как от выстрела.
Но девочка даже не обернулась.
Она побежала, обгоняя меня, к существам на дороге — прямо в домашних туфельках и тонком платьице, как была в таверне.
Толкнув калитку, Лидия с улыбкой подбежала к первому же созданью и безбоязненно, с улыбкой взяла его за руку.
Тот даже не шелохнулся. Но и не оттолкнул ребенка.
Я пошел им навстречу. С каждым шагом мне становилось все холодней, хоть я был одет по погоде. Душная, давящая аура все тяжелей давила мне на плечи.
Теперь я мог разглядеть, что в их черных масках не было прорезей для глаз или носа. Одеяния оказались сотканными из кровавых жил и птичьих перьев. На поясах у них висели потемневшие старые кости — мелкие, скорее всего тоже птичьи или какого-нибудь мелкого зверья. И бубенчики на красных лентах.
Я подошел к существу, которого за руку держала девочка.
— Отпусти ребенка, — попросил я. — Зачем она тебе?
Но существо ничего не ответило. Только отвело свою руку или лапу с когтями в сторону дороги.
— Я готов пойти с вами, но девочка должна остаться здесь! — твердо сказал я. — Лидия, немедленно беги домой!
Схватив ее за другую руку, я попытался оттащить ее в сторону.
И тут прямо поверх маски ее компаньона вспыхнули две яркие зеленые точки.
И тут мою руку обожгло, будто я сунул ее в огонь. Одернув ее, я увидел на ладони раздувающиеся пузыри ожога.
А процессия между тем развернулась и, не обращая никакого внимания на мои телодвижения и просьбы, в две колонны неторопливо зашагала по пустынной дороге сонного города.
Они уходили, размеренно и синхронно раскачиваясь из стороны в сторону. Двенадцать высоких пугающих силуэтов и одна маленькая девочка в розовом платье.
Мне пришлось догонять.
На ходу костяшки на их одеждах постукивали друг об друга. Бубенчики позвякивали. Ветер упруго шелестел перьями.
Но при всем при этом я не услышал ни единого звука шагов по дороге, кроме своих собственных.
Глава 20
Шаг в темноту
Пока мы так неспешно шли по пустому городу, навстречу, как ни странно, не попалось никого из стражников. Ни один воришка не юркнул в черную тень под аркой, и даже ни одна собака не залаяла во дворах. Тишину нарушало только дыхание ветра в ветвях и звон колокольчиков на одеждах моих спутников.
Честно говоря, это было странно и жутковато. Будто Вышгород вдруг в одночасье вымер.
Когда мы подошли к главному въезду, застывшая стража даже не взглянула на нас. Птичка, которую держала за руку маленькая Лидия, вышла вперед и приблизилась к воротам.
Все остальные остановились. Повернулись друг к другу лицом, прямо как уличные коты на молчаливом совещании.
Потом они склонили головы, и на моих глазах железные ворота начали переливаться и плавиться, превращаясь в портал.
Процессия двинулась в него — так же по двое.
Последним вошел я.
Переход был легким. Миг — и я очутился в кромешной тьме.
Твою мать!
Вытянув руки перед собой, я пытался нащупать хоть что-нибудь вокруг себя, но безуспешно. Единственное, что я мог сказать о пространстве вокруг себя — оно пахло чем-то горелым и сладким.
Странно.
И тут в отдалении тускло засветился белый птичий силуэт. Он указывал рукой направление.
Сделав шаг, я запнулся обо что-то твердое, хрустнувшее под ногой, как ветка.
Я ругнулся про себя и начал ступать осторожней. Стоило только мне добраться до светящегося чуда в перьях с указующим перстом, как в отдалении появился еще один. И он тоже
