можно восхищаться его способностью расколоть литосферные плиты и «запустить» дремавшие вулканы.
Но… как правило, очень большой метеорит безразличен к критике и глух к восторгам. Нам остается лишь оценить причиненные им разрушения и попытаться угадать, для каких новых форм жизни его падение открыло дорогу. (По одной из палеонтологических версий именно Чискулубский метеорит отправил на тот свет динозавров, что и позволило развиться млекопитающим).
Разумеется, толкиеновская эпопея Джексона — это очередной удар по всей идеологии и «уникальной» сущности «русского мiра». Явления такого масштаба, как «Властелин Колец-Хоббит», аккумулируя и отчасти культивируя образцы европейской эстетики, как правило, безжалостны к аборигенным достижениям. Они попросту раздавливают их и успешно замещают собой.
России с ее «великой культурой» противопоставить гномикам Толкиена, разумеется, опять оказалось нечего. О каракулях, которые именуются «современной литературой», в этом контексте вообще упоминать смешно, а «классика» находится сегодня в состоянии окончательного отмирания.
Разумеется, и ей было бы не выиграть в этой схватке. Просто потому, что война и мир Бильбо Беггинса оказалась способна поведать о человека больше и лучше, чем война и мир толстовских героев.
Красивый западный авантюризм Толкиена и его культ абсолютной свободы — всегда будут актуальнее, чем страсти нафталиновых персонажей русской литературы, живущих в покорности тронам, религии, нелепым традициям и фальшивым идеям.
Особенно сегодня, когда, судя по всем приметам, и в России вновь заканчивается время чиновников и наступает время негодяев.
Что, вообще-то, неизбежно. В течение долгого времени очень тонко (до прозрачности) нарезанные кусочки родины распределялись только среди чиновничьего стада. В этом была, разумеется, своя прелесть, так как обеспечивался некий порядок. У_стада была одна-единственная обязанность. Чавкать родиной так, чтобы население не слышало. Но их не хватило даже на это. Они не только слишком громко чавкали, они еще и начали рыгать на всю страну.
Кажется, дочавкались. Кольцо опять придется бросить в Ородруин.
Явление хоббита России содержит лишь одну загадку: зачем попы, черносотенцы и другие комиссары казенной духовности учинили такой скандал с оком Саурона над Москвой?
Всю страсть, растраченную на борьбу с невинной выходкой рекламщиков — им следовало обратить против действительно смертоносного для них факта появления очередного «Хоббита» во всех кинотеатрах «русского мiра». Но тут им явно ничего не светило, и они решили удовольствоваться малым. Тем, на что хватило силенок. И запретили «око». А очень зря.
Хотя, вероятно, патриотам следовало бы преодолеть культурологическую робость, оседлать ситуацию и использовать образы орков для успешной пропаганды своей идеологии.
Ведь именно орки, как никто другой, демонстрируют способность отдавать весь свой потенциал на нужды ВПК. Они готовы бездумно и радостно дохнуть тысячами на полях сражений. Несомненно, их портреты стали бы лучшим украшением классов военно-патриотической подготовки.
Более того, именно орки олицетворяют вежливость в том смысле, который сегодня, в РФ, вкладывается в это слово.
БЕДНЯГА ФРЕЙД
В конце XIX столетия Зигмунд (Сигизмунд Шломо) Фрейд уже начал формулировать свое фантазийное учение. Его сила была (прежде всего) в чрезвычайной лестности идей фрейдизма для человечества.
(Как мы видим, в обывательском фольклоре фрейдистская терминология и сегодня занимает весьма почетное место.)
От Фрейда люди не без удовольствия узнали, что их мышление имеет в своей основе тайные порочные механизмы, что управляется оно неким всесильным «подсознанием», а также «силами бессознательного». Еще одним приятным открытием было то, что все эти загадочные процессы поддаются регулировке с помощью т.н. «психоанализа».
Для рынка парамедицинских услуг того времени данная теория была самым подходящим товаром.
Дело в том, что Европа уже научилась «нервничать». Она выяснила, что существует «психика» и искала ей достойного применения.
Сперва в моду вошли обмороки и затяжные истерики. Затем, по мере развития психиатрии, стал известен обширный список невротических депрессий — и публика быстро научилась страдать теми из них, что свидетельствовали о «тонкой душевной организации».
Конечно, особенно усердствовали дамы. Но и среди мужского населения мало кто мог позволить себе «нервное здоровье». Это расценивалось, как вызов обществу, дурной тон и прямое свидетельство примитивности индивидуума.
Классическая психиатрия, разумеется, была не готова к эпидемии душевной утонченности.
Тут-то и возник доктор Сигизмунд Шломо с его «психоанализом».
По одной из версий — он очень правильно оценил «клинический пейзаж» и его финансовые потенциалы. (Они действительно были великолепны.)
Более того, умный и наблюдательный Сигизмунд уже хорошо знал, как скучна и скудна судьба физиолога-академиста, преданного своей «чистой» науке. Участь обычного «доктора» была ничем не лучше. Чинное загнивание в статусе квартального лекаря в планы Фрейда никак не входило.
Он не мог не видеть, как со всех сторон тянутся бумажники и портмоне, предназначенные тому, кто сможет сделать лечение «души» не менее увлекательным, чем обладание ею.
Конечно же, Фрейд отозвался на этот зов. Он легко превратил имеющийся у него академический багаж в сырье для многозначительных фантазий и забавного шарлатанства.
Но именно это и нужно было публике. Измотанная издевательствами материалистов над вечными ценностями, она требовала от неврологии чувствительного привкуса непостижимого. Фрейд обеспечил этот привкус — и попал в «десятку».
Впрочем, все было не так линейно. Чарующее шарлатанство психоанализа, возможно, никогда бы не украсило скрижали истории медицины, если бы не С17 H21 NO4.
Конечно, теперь трудно понять, кто был в большей степени автором идей «подсознания, бессознательного и психоанализа»_— сам Фрейд или тот (в общей сложности) центнер кокаина, который, начиная с 1883 года, доктор Сигизмунд Шломо проглотил, инъецировал, втер во все свои слизистые, употребил назально, клизмально и даже в виде глазных капель.
Человека, знакомого с основами физиологии мозга, заподозрить в изобретении таких фантазий, как «подсознание», чрезвычайно сложно. А Фрейд не просто знал физиологию, а знал хорошо. И до своего кокаинового периода написал несколько недурных статей, в том числе и для медицинской энциклопедии Нотнагеля. Так что, скорее всего, подлинным творцом фрейдизма является все-таки не сам доктор, а С17 H21 NO4.
(Впрочем, кокаин, в силу известных причин, не смог заявить о своем авторстве, и все лавры достались исключительно Зигмунду Фрейду.)
Кстати, (судя по всему), именно постоянное кокаиновое опьянение помешало Фрейду заметить то существенное открытие, которое он случайно сделал в 1884 году. Испытывая на себе кокаин, присланный ему для исследований фабрикой Мерка в
Дармштадте — он опробовал его сильный настой на роговицах собственных глаз и обнаружил способность cocainum парализовывать рецепторы, в том числе и болевые.
Чуть позже открытие было присвоено Карлом Коллером, который именно на основании невнятной статьи Фрейда в «Heitlersche Zentralblatt für Terapie», (описавшего там свои личные ощущения) — ввел в оперативную офтальмологию способ кокаиновой анестезии роговицы, чем начал
