и насадят на вилы. Или банально загрызут за то, что покусился на дармовщинку. Наверняка среди рыскавших вокруг зомби были владельцы домов и огородов, что сейчас обчищал Белозёрцев. Но чутьё Вадима работало безотказно, и он вовремя уходил. Да и немного тех зомбаков было.
Набрав целый мешок всякой всячины, Вадим вернулся на ночёвку в баню, закрывшись изнутри. Ночь, как ни странно, прошла спокойно, и утром он покинул гостеприимную баньку, направившись навстречу новым приключениям.
* * *
Воевода всё же пришёл на стену, но увидел лишь дерущихся между собою мертвяков у избы неподалёку.
— И где он?
— Ушёл. Сказал, что ждать тут невместно и надеяться не на чего, и ушёл.
— Это как это? Он же сам к нам пришёл!
Сотник пожал плечами.
— Ну, как пришёл, так и ушёл. Пока меня искали, пока за тобой пошли, пока ты изволил прийти, на него напали мертвяки, он и сбежал. Сиганул на крышу вот той избы, а потом и оттуда исчез.
Воевода посмотрел в указанную сторону и, зло сплюнув, сказал:
— Вот вам, дуракам, что в лоб, что по лбу! Ежели говорят: знать надобно, что за стенами города творится, то случай не упускай. Пришёл человек, допросите его, а уж потом думать будем: что да как.
— Так как же его допустить, если он заразный может быть?
— Он уже третьего дня жил в посаде, и его рук дело — дым над трубой. А надо было запустить внутрь, но дальше ворот не пущать. Да арбалетчиков и стрельцов с пищалями направить сюда, чтобы, если он трепыхнётся, то пулю али болт в него пустить. Неужели до того трудно додуматься было, Кишка?
Возразить сотнику на то было нечего, и он повинился.
— Прости, воевода, не додумал я про то.
— Эх, — махнул рукой воевода, — всегда так. То недодумал, то передумал, то не знал, то забыл. Следующего, коли придёт, не упусти, понял?
— Понял, воевода.
— Ну, смотри!
Романов развернулся и пошёл к себе.
«Сбёг, мерзавец, и даже не сообщил, зачем приходил. Лазутчик, стало быть», — думал про себя воевода, ругаясь сквозь зубы, но уже через полчаса он совсем забыл о неизвестном воине: своих забот хватало.
* * *
За спиной Вадима болтался походный мешок со всем ценным, на поясе висел фламберг и кинжал в ножнах. Остальное его не волновало. Сейчас он снова шёл в сторону реки на свою бывшую стоянку, здесь он и заночевал. А поутру отправился обратно, следуя мимо старого леса. На этот раз он избрал тракт, по которому, собственно, всегда и ездили в Калугу.
Лесами идти он не захотел, потому и шёл вперёд, вздымая пыль на безлюдной дороге. Тракт был наезжен и пустынен, и то, что по нему давно уже не ездили и не ходили, было видно хотя бы по молодой, пробивающейся сквозь камни, травке. Дождь и свежая трава постепенно выравнивали колею от телег, природа быстро отвоёвывала обратно то, что отняли у неё люди. Вадим заметил на дороге множество следов зверей, в основном зайцев и лисиц. Встречались, правда, и волчьи, и следы лося. Совсем рядом с дорогой ходили быстро отвыкшие от людей глухари с тетёрками и недовольно вспархивали на ближайшие деревья при приближении человека.
Захотелось мяса, но ни арбалета, ни пистоля, чтобы подбить птицу, у Вадима с собой не было. Подкараулить бы их, да сбить палкой, но не получалось: сноровки не хватало. Остановившись на ночь недалеко от дороги, Вадим запалил костёр и стал варить на нём овощи.
Без мяса, конечно, грустно, зато круп и овощей набралось полно. Тащить с собой все эти продукты было тяжело, и он усиленно от них избавлялся путём употребления внутрь. Ночь прошла относительно спокойно. На запах костра прибегала любопытная лиса, и проходила мимо рысь. От её шагов Вадим проснулся, думая, что это пришла Роса. Как оказалось, ошибся, и животные, испугавшись, растворились в лесу.
Утром он снова пошёл по тракту, приближаясь к Калуге. Всю первую половину дня шёл беспрепятственно, время от времени собирая грибы, которые замечал с обочины. Пообедав, пошёл дальше и почти сразу же, пройдя поворот, увидел неприглядную картину.
По всей дороге и вдоль неё стояли разбитые телеги какого-то небольшого обоза. То тут, то там лежали лошадиные кости и не только. В двух или трёх местах он обнаружил и человеческие. Кто тут погиб и отчего, ему было непонятно. Может, порубили разбойники, а может, зомби напали.
Поискав в телегах, он ничего особенного там не нашёл, лишь предметы обихода да одежду. А вот одежда ему и нужна была. Нашёл он и рубаху, и портки, и армяк новый тонкий да новый зимний. Здесь же он и переоделся во всё найденное. В чистом и не рваном белье самочувствие стало намного лучше, идти стало веселее.
Вечерело, но Вадим по-прежнему всё хорошо видел, потому вовремя заметил очередное препятствие на дороге. Решив не рисковать без нужды, Вадим вернулся назад. Здесь он заприметил небольшую полянку, вокруг которой рос редкий сосновый лес. Тут-то он и остановился. Спать решил на дереве. Побродив по лесу, нашёл раскидистый старый дуб с удобной развилкой ветвей.
Хоть и хлопотно спать и неудобно, зато относительно безопасно, а пока он разжёг костёр. Постепенно вечер переходил в ночь, просыпались ночные животные и птицы, и ему тоже пора уже отдыхать. По лесу неожиданно разнёсся дикий хохот филина, но Вадим и ухом не повёл. Наплевать на этого филина. Закидав костёр землёй, он полез на облюбованное им дерево. Там меж двух мешков он и прикорнул. Мертвяков рядом не чувствовалось, можно было спать спокойно.
Сколько он проспал, Вадим не понял. Проснулся он рывком, словно его включили невидимым тумблером, а в мозгу загорелась прерывистым красным цветом лампочка «Опасность». Распахнув глаза, Вадим первым делом прислушался. Царила тишина, тогда что его разбудило? Осторожно пошевелившись, он приподнял голову и выглянул из-за ствола. Так и есть: к его костру пожаловали ночные гости.
Вокруг кострища ходили три приземистые фигуры и ворошили лапами угли и землю. Очевидно, что искали его. «Ну, пусть ищут!» — и Вадим снова привалился к стволу дерева и прикрыл глаза. Но зомби на этом не успокоились, видно голодные очень были, и стали искать его дальше.
Они разошлись в стороны, прочёсывая всю поляну и округу и осматривая при этом каждое дерево. Наконец, один из них наткнулся на следы у дуба, на котором залёг Вадим, и радостно взвыл. На его зов сразу же примчались два его подельника.
— Ну, чего вам? — вслух спросил Вадим, перегнувшись через ствол. — Охренели⁈ Вот же, нет никакого покоя от вас. Достали, хуже репы сырой. На кол вас, всех на кол!
Этими словами Вадим пытался вразумить зомби, но они остались глухи к его призывам и явно готовились к нападению. Вадим вздохнул, достал из ножен фламберг, любуясь его лезвием при свете звёзд.
А зомби в это время с переменным успехом штурмовали дерево. Они то карабкались по стволу, но падали, так и не добравшись до нижней ветки, то пытались допрыгнуть до Вадима, но ороговевшие лапы соскальзывали с веток, и мертвяки вновь падали с дерева, словно переспелые вонючие груши. Однако зомби попались настырные и на этом не успокоились. Эта модификация мертвяков обладала крепкими и острыми, как кошачьи когти, ногтями. В конце концов, один из них догадался, что можно забраться и удержаться на дереве с их помощью. Запрыгнув, он вцепился ногтями в кору дерева и торжествующе завыл.
Этой наглости Вадим ему не простил, мало того, что они не давали ему спать, так ещё и сообразительными оказались, а это не к добру. Мощный удар фламбергом отсёк одну кисть, зомби не удержался и с воем рухнул вниз. Завязшая когтями в коре кисть какое-то время подергалась и затихла. Подранок завыл дурным голосом, призывая собратьев к мести. Те завыли в ответ, подтверждая свои гнусные намерения, и скакнули на дерево. Трудно было удержаться от того, чтобы не вступить с ними в бой, вот Вадим и не стал сдерживаться.
Первому взобравшемуся он ударил по черепу, но лезвие неожиданно соскользнуло, срезав лишь кусок скальпа. Череп оказался очень крепким.
— Гы, — довольно осклабился зомби, но уже второй удар отсёк ему голову. Со вторым произошло то же самое: не став рисковать, Вадим легко смахнул голову мертвяку, ударив наискосок ему по шее. Спрыгнув с дерева, ударил наотмашь третьего, располовинив его. Две половинки, как и головы первых двух, пытались сопротивляться, но одними зубами с кинжалом сильно не повоюешь.
Пнув в сторону от дерева головы, Вадим полез
