Шаги снаружи. Тихий хруст, и скрип двери. На пороге лохматый мужик с охапкой хвороста. Дверь низкая, ему приходится пригнуться вдвое.
Хена смотрит на него…
А у него вдруг все валится из рук.
– Хена! – и он бросается к ней.
– Наро? – она не может поверить.
* * *
По его щекам текли слезы, не скрываясь, оставляя полосы на грязном лице.
У него отросли волосы и борода. Он похудел вдвое, осунулся, его тонкие пальцы теперь грубые и жесткие.
– Я знал, что ты очнешься, – он сидел рядом, держа ее за руку, гладя по волосам. – Теперь все будет хорошо.
Дал ей воды попить, поддержал под спину, другой рукой держа миску с водой, помогая.
Больше трех недель они…
– Но как, Наро? Как? Как мы оказались здесь? Что стало с теми рыцарями и магом? Кто притащил меня сюда?
– Я притащил, – сказал он тихо, неуверенно улыбаясь, смущенно. – Не спрашивай как, я и сам уже не уверен. Думал, сдохну пока дотащу. Но ведь и бросить тебя на дороге я не мог. Ты ранена… Тебя не только стрелой в бок, тебя еще и моим заклинанием накрыло, хоть я и старался тебя не задеть… но задело все равно.
У него получилось. Он убил охотников всех. Что уж за заклинание и какой силы… Он сказал – это вышло само. Испугался. Понимал, что либо он шарахнет прямо сейчас, либо Хену убьют… и тогда все… Нет времени думать. Почти на одной чистой силе… И шарахнул. Да, со всей дури, что была.
Сам очнулся только ночью, пепел на лице. Было так плохо, что двигаться не было сил, от любого движения тошнило невыносимо. Но Хена рядом… Он увидел ее, понял, что она жива, что ранена, и ждать никак нельзя. Нужно что-то делать. Что он мог? Кое-как вытащил стрелу, перевязал рану. И потащил… Сначала вперед по дороге, нашел осла… Только благодаря этому ослу они и выжили.
Рейнардо погрузил Хену на осла, привязал, чтобы не свалилась, сам пошел за ним… Ну, как мог, так и пошел, ковыляя, там уже не до больного колена было… Куда пошел – понимал уже смутно. А осел вывел сюда. Здесь, очевидно, летние пастбища, небольшой домик… осел знал дорогу и пришел. А идти дальше не было сил. До Корса они бы точно не добрались.
Нога? Да что нога… поболела еще неделю и прошла. Рейнардо даже закатал штанину, показать, что опухоль давно спала. Бегает он теперь… как новенький. Встал, присел, показывая, что все в порядке. Больше трех недель.
Осла съели. Да. Рейнардо долго держался, не хотел, но больше здесь ничего нет, а охотник из него… ну, хреновый, мягко говоря. Один раз мышь поймал, и это вся добыча. Большую часть ослиной туши разделал и повесил вялиться во дворе, часть съел сразу, для Хены бульон сварил…
Да, он сейчас огонь разожжет, еще немного мяса сварит, Хене нужно поесть, нужны силы. Сейчас… С огнем теплее будет.
Хена лежала, наблюдая, как он высекает кремнем искру, подкладывает сухой мох, потом ветки. Уверенно, привычно даже. Как вешает над огнем котелок. Он каждый день делал это. Он вытащил Хену на себе. Все это время он ухаживал за ней.
Словно сон.
Такой утонченный нежный мальчик, и вот это вот все… Так не бывает.
– Почему ты не ушел? – спросила Хена. – До Корса, наверно, дня два. Ты мог бы и один дойти. А потом отправить кого-то за мной… Наверняка и деревни есть ближе, можно было бы кого-то прислать…
Он глянул на нее так, словно она говорит несусветную дурь.
– Я не мог оставить тебя. Ну как же, Хена? А если бы ты умерла, пока меня нет?
– А как же ты? Посмотри на себя… одни кости остались… а если бы ты сам тут с голоду умер. Или дикие звери какие в горах…
– Но ведь не умер же, – он улыбнулся. – А звери ко мне не совались. Звери чувствуют магию.
– Иди теперь, – сказала она. – Я очнулась и теперь уж не умру. Ты и так сделал все, что мог, зачем сидеть здесь? Оставь мне еды немного и воды, все будет хорошо, не волнуйся. Тебя ведь ждут… Может быть, еще ждут в Корсе. А то ведь уйдет корабль и все…
Говорить получалось с трудом, но все это не укладывалось в голове.
Он покачал головой.
– Нет. Когда ты сможешь встать, мы пойдем вместе.
– Но ведь ты понимаешь, что я смогу встать не скоро. Не сегодня и не завтра… Наро, может быть месяц пройдет!
Хена даже голову могла поднять с трудом.
– Ничего, – он улыбнулся. – Я подожду. Главное, что ты жива. А знаешь, сегодня солнышко… такой ясный день. Давай я тебя на улицу отнесу, там красота…
И просто подхватил ее на руки. Осторожно.
– Не надо, я… – Хена попыталась, не успела. Он держал ее крепко.
– Ты не думай, – сказал Рейнардо. – Мне не тяжело. И мне не в первый раз приходится тебя носить, за три недели-то. То помыть, то постель там… поправить.
Он улыбался. А Хене хотелось обнять его, поплакать от счастья и провалиться сквозь землю сразу.
Но он завернул ее в теплые шкуры, отнес на солнышко, усадил к себе на колени.
– Тут горы, – сказал довольно. – Только посмотри, какая красота.
* * *
Хена лежала, наблюдая в окно, как он тренируется с мечом, с воображаемым врагом.
Выпад, удар, блок, снова выпад… Его учили, теорию он знает, и то, как он двигается… возможно, даже лучше Хены знает теорию, ее никто толком не учил. Правильно ставить ноги, правильно дышать… Ему не хватает практики, скорости и силы. Выносливости не хватает. Он быстро выдыхается, стоит, тяжело дышит.
Ему бы поесть нормально, иначе от всего этого не будет толку.
И все равно… Хена смотрела, и ей казалось – это сон. Не может быть так.
А если за ними придут снова? Что делать тогда? Рейнардо сказал, что за это время очень хорошо зачистил магией все следы, укрыл их, и теперь найти можно, только если подойти совсем близко.
Не стоит волноваться.
Что происходит в мире сейчас? За месяц может измениться многое. Там война, а они тут, в тишине, вдвоем…
Закончив с тренировкой, Рейнардо готовит обед. Удивительно, но делает он это с таким видом, словно занятие доставляет ему удовольствие.
Вяленое мясо и пучок каких-то корешков. И даже немного крупы достал, здесь в доме было. «Не волнуйся, – сказал, – не испорчено, я пробовал… хотя точно давно лежит». Он берег для нее, накормить, когда очнется, потому что только мясо после болезни есть сложно.
«Да ты сдурел?» – хотелось сказать. Самому ведь есть было нечего, а он берег. Но Хена только смотрела на него пораженно. Он улыбался. Ничего, они справятся.
Рейнардо так изменился за это время. Кудрявого мальчика с лютней в нем больше не узнать.
Иногда ей казалось неправильным все, что он делает сейчас. Ведь он принц, и, в первую очередь, должен думать о себе, о своем долге, своей стране. А он сидел с ней. «Нет, – сказал он, когда Хена завела этот разговор. – Лучше попытаться спасти одного человека, чем сидеть и рассуждать, как правильно спасать тысячи, праздно гуляя в саду. Лучше сделать хоть что-то».
