говорят об универсалиях культуры, речь идет о системе категорий, смыслообразы которых задают и регулируют все грани культуры, отношения человека к реальной действительности – деятельность, познание, поведение, общение, ценностные установки и ориентиры человека.
К этому следует добавить, что мировоззренческие универсалии культуры взаимосвязаны между собой в целостную систему (как и любые категориальные системы предельного уровня обобщения), образуя ядро смыслового пространства культуры, т. е. «управляющую инстанцию» всей иерархической системы культуры. Очевидно также, что «проводниками» и «передатчиками» означенных функций универсалий культуры являются, прежде всего, самые массовые и доступные формы культуры, т. е. знаково-символические, в которых беспрерывно разворачиваются и развиваются смысловой мир культуры, мир ее форм, мир чувств и переживаний.
Эти представления о сути универсалий и их роли в бытии культуры хорошо известны и широко разделяются в культурологии.
Однако, как это ни парадоксально, в существующих типологиях культуры универсалии вообще не представлены – они не числятся в ряду форм культуры. Иначе обстоит дело в информационно-семиотической теории: она трактует универсалии культуры как форму культуры и тип (один из типов, наряду с фольклором, естественными языками и т. д.) условной социальной информации. Это вполне правомерно, если учитывать, что формирование культуры как системы смыслов, обмена смыслами и трансляции смыслов начинается именно с изобретения человеком условной социальной информации и символических средств оперирования ею. Более того – условная социальная информация являет собой особую форму культуры и базовую основу культуры, которая непрерывно развивается и усложняется по мере развития человека, социума, культуры. Так, если некогда состав условной социальной информации ограничивался скудной речью первобытного человека, мифами и «наскальными рисунками», ныне она включает в себя «самые продвинутые» научные представления человека о мире и о себе (картины мира, парадигмы науки, философию, искусство, религии, мировоззренческие универсалии культуры) и самые высокие меры эстетического бытия человека – искусства.
И, наконец, в завершение данной главы позволим себе несколько обобщающих фраз в порядке резюме.
Системные попытки осмыслить и понять природу и сущность культуры (а мы именно так и строили наш дискурс) приводят к заключению, что культура являет собой сложное динамически изменчивое единство (суперпозицию) форм, способов и механизмов существования, развития и переноса смысло-несущей информации, а также творческого оперирования ею в процессах интеракции, деятельности, коммуникации посредством (на основе) знаков, символов, артефактов культуры, а значит – всеохватную форму бытия человека.
Но было бы заблуждением читать и трактовать это заключение, будто культура есть информация. Точно так же, как жизнь не сводится к биогенным элементам, лежащим в основании всего живого, культура не сводится и не сводима к информации, но именно информация (ее формы и процессы) лежит в основании культуры. В то же время, культура – это особый феномен, в котором «свободная игра» принципов и механизмов развития бытия, его системности и структурного строя (иерархия, эмердженция, бифуркация, референция, селекция, рекурсия) сочетается и соединяется с индивидуальным и свободным творчеством субъекта, человека.
Однако было бы заблуждением полагать, что «это и есть вся суть культуры». Нам, конечно же, предстоит узнать еще многое (возможно, и самое главное) о глубинных и тонких механизмах бытия культуры. И это случится ровно в такой мере, в какой науке удастся проникнуть в тайны мозга и ментально-психических процессов, понять, каким образом физические процессы в мозгу оборачиваются в образы и смыслы.
Остается разве что заметить: отечественная культурология добилась очень многого в изучении культуры в ее феноменологической целостности и структурно-жанровом богатстве, в ее духовных высотах и неисчерпаемом многообразии функций. Теперь перед ней открываются и сами глубинные основания культуры (которые, увы, не столь трепетны, эфемерны и духовны, как сама культура и наши привычные представления о ней). Увы, такова в данном случае «цена прогресса на пути познания» культуры: познающая мысль, проникая в глубинную сущность культуры, как бы «разоблачает ее», «срывает с нее флер» волнующей загадочности и магнетической духовности.
Примечания
1. Огурцов А.П. Типология // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М.: Канон+, 2009. – С. 984–985.
2. Кармин А.С. Культурология: Учеб. для студентов вузов. – СПб.: Лань, 2001. – 830 с.
3. Резник Ю.М. Культурология в системе наук о культуре: новая дисциплина или междисциплинарный проект? // Теория культуры. Фундаментальные проблемы культурологии. – СПб.: Алетейя, 2008. – С. 16–32.
4. Архитектура // Новая иллюстрированная энциклопедия. Кн. 2. Ар-Би. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. – С. 21–22.
5. Иконников А.В. Архитектура // Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. / Гл. ред. А.М. Прохоров. – М.: Советская Энциклопедия, 1970. – Т. 2. Ангола – Барзас. – С. 296–302.
Глава 3
Культура и общество
Едва ли надо убеждать кого-либо, что культура и масштабные формы общности людей (общество, цивилизация) суть великие находки истории и изобретения человека, достойные восхищения. Но науки, пытающиеся их познать, озабочены куда более прозаическими вопросами: в каких отношениях находятся общество и культура, в чем специфика субъектности человека в культуре, в отличие от субъектности в обществе и в социальных процессах. Эти вопросы могут быть сформулированы и в конкретизированном (прицельном варианте): культура порождает и творит нестадный модус коллективности-общности (т. е. общество и его институции), или же общество «порождает» культуру и пестует ее «облагораживающие функции»? Этим и «примыкающим» к ним вопросам посвящена данная глава.
3.1. О соотношении общества и культуры
Поскольку в предыдущих разделах монографии уже представлены общие контуры и основные аспекты информационно-семиотической теории культуры, вероятно, настала пора задаться вопросом, который является принципиальным в интерпретации сущности культуры и в этом смысле адресуется каждой теории культуры. Речь идет о соотношении общества и культуры. Мы имеем в виду не те многочисленные проявления взаимной зависимости культуры и общества, анализом коих так или иначе заняты все социально-гуманитарные науки. Нас интересует другое – соотношение общества и культуры в качестве онтологических единиц, онтологических сущностей. В культурологии по данному вопросу придерживаются различных версий:
• культура – продукт (сумма продуктов) деятельности, а общество – субъект деятельности, что восходит к работам М.С. Кагана [1];
• культура является одной из функций общества, как полагал Э.С. Маркарян [2];
• культура и общество якобы «одно и то же», что особенно характерно для расхожих работ, посвященных типологии культуры, и в которых в качестве ее типологических единиц выдвигаются любые элементы общества, облекая их «в прилагательное» к культуре, например, «политическая культура», «промышленная культура», «деловая культура», «культура морского дела» и т. д.
В ходу еще две версии:
– общество есть среда бытования культуры и ее заказчик;
– культура – мера и индикатор уровня развития общества.
Не вдаваясь в детали, отметим несостоятельность большинства приведенных версий. Так, сведение культуры к продуктам деятельности и выводимое оттуда деление культуры на «духовное» и «материальное», как уже показано,
