мне тоже поспорить, Андрей, на то, как быстро ты вытянешь сына из полицейского участка, а? Ну как, Ромео, спорим?
— Сергей, — отец говорит негромко, но я-то хорошо знаю, что это означает скрытую ярость, — дай мне самому разобраться с сыном. Уверен, тут какое-то недоразумение. У Никиты нет необходимости гонять машины, он не гопник. Ты можешь вызвать полицию, это твое право. Но ты как никто знаешь, какие ошибки иногда совершают молодые идиоты. И не все из них заканчивают тюрьмой, даже те, которые ее заслуживают.
Они сверлят друг друга взглядами. Зная о Шведове то, что о нем говорят в городе, я бы поставил семьдесят против тридцати, что он сейчас вызовет полицейский патруль. Может, даже восемьдесят против двадцати.
Но Шведов удивляет.
— Ладно, Топольский, — медленно говорит он, — забирай своего Ромео. Но если увижу его возле моей машины еще раз, ни слова не скажу, если моя охрана переломает ему ноги.
— Договорились, — цедит в ответ отец.
Он кивает мне в сторону своего автомобиля, не сводя тяжелого взгляда со Шведова, и я молча следую за ним. Со Шведовым мы оба не прощаемся.
Глава 21.1
Андрей
— Садись в машину, — коротко бросил Андрей сыну.
Никита не стал садиться рядом, взобрался на заднее сиденье и всю дорогу молчал, вдавившись в спинку и глядя перед собой. В телефон только один раз заглянул, кому-то отписался, а дальше просто держал его в руке.
Топольский вел машину, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида на сына, и всю дорогу задавался вопросом. Где, когда, в какой конкретно момент он его потерял?
Когда Шведов позвонил, Андрей поначалу даже не поверил. Никита угнал машину? Да чушь. Зачем это ему?
Но когда увидел Никиту в окружении охранников Шведова, как будто под дых получил. Что бы сын ни говорил, какую бы причину не назвал, охрана Шведова вытащила его из чужого автомобиля, а значит…
Значит, и деньги из сейфа мог взять.
Слева засаднило, он даже вперед наклонился, нависая над рулем. Сам виноват, слишком много ему позволял. Вот и получил на выходе…
Ворота бесшумно отъехали в сторону, и Андрей подрулил к самому крыльцу.
— Иди в дом, — обернулся назад, а у самого сердце сжалось, когда увидел чужое лицо и поджатые губы Никиты.
Он его сын, что бы он ни сделал, и в глубине души все еще тлела надежда, что всему этому есть какое-то оправдание.
— Я тебя тут подожду, — хмуро ответил Никита и глубже натянул капюшон толстовки.
— Ну жди, — Андрей загнал машину под навес, вернулся к дому и сел на ступеньках.
Посмотрел на небо — нет звезд, на завтра обещают дождь. Никита стоял на крыльце, уперевшись руками в перила.
— Ты брал деньги в сейфе? — спросил у сына Топольский будничным тоном, будто интересовался, сделал ли он уроки.
— Да, — ответ полоснул по нервам, и Андрей вдохнул, стараясь глотнуть побольше воздуха. — Но я все положил обратно. Папа, — Никита повернулся к нему и впился горящим взглядом, — мне было нужно, правда. Очень. И я знал, что верну… надеялся… знал… Вернул, в общем.
— Код откуда узнал?
— Ты сам сказал, когда выпил и с матерью ругался.
— Сколько брал?
— Семь.
— Зачем?
— Я не могу сказать, — ему показалось, или ответ прозвучал достаточно вымученно.
— Хорошо. Тогда я спрошу по-другому, — Андрей прикрыл глаза. — Та девочка, Мария, дочь Дарьи. Все из-за нее?
— Она ни при чем, — упрямо мотнул головой сын, но Топольский уже понял, что да, из-за нее. — Почему ты так решил?
— Ты перестал учиться, совсем. А это выпускной класс, Никита! Ты стал пропускать тренировки, я говорил с тренером. Ты взял мои деньги и взломал машину Шведова. Она плохо влияет на тебя, поэтому, — Андрей встал и отряхнул брюки, — я требую, чтобы ты перестал с ней встречаться.
— Если тебя отшила Дарья, то это не причина запрещать мне видеться с Машей, — ответил сын, отталкиваясь от перил. — Я к себе.
— А ужинать? — крикнул вдогонку Андрей.
— Я не голодный, — прозвучало в ответ с верхнего этажа.
«Поговорили…»
***
Дарья
Она шла в сторону остановки, как внезапно дорогу преградил огромный как танк внедорожник. Поначалу Дарья решила, что это просто обнаглевший водитель, который въехал на тротуар, забив на правила дорожного движения. Но когда вместо водителя из танка вышел Топольский, не очень и удивилась.
Почему не удивилась? Да потому что каждый день его высматривала. И его, и его машину. И это ее совсем расстроило, но не показывать же это Топольскому?
Сделала попытку обойти его танк, но помешал широкий торс Топольского.
— Вы меня преследуете? — Дарья подняла голову и, как она надеялась, смело посмотрела ему в глаза.
— Нет, мне надо с тобой договориться, — ее, как и в прошлый раз, приподняли за локти, вместе с ней обогнули машину, а потом чуть ли не на руках усадили на переднее сиденье.
— Вы со всеми так договариваетесь? — зашипела Дарья. — Нормально разговаривать не пробовали?
— Нет, не со всеми, — спокойно ответил Топольский, усаживаясь за руль, — только с тобой.
Она вспыхнула до корней волос, но постаралась быстро вернуть себе самообладание. Что он себе позволяет?
— А разве мы с вами переходили на «ты»?
— А разве нет?
— Не припоминаю. Я по крайней мере согласия не давала.
— Ну так дай сейчас, — он повернул голову, и Дарье стало неуютно от его тона.
— Я педагог вашего сына, — вздернула она подбородок, — мы должны соблюдать субординацию.
— А если я захочу тебя поцеловать, что тогда? — Топольский рулил, глядя на дорогу, но Дарью не отпускало ощущение, что он не сводит с нее глаз.
— Тогда, — голос вдруг пропал, и ей пришлось прокашляться, чтобы продолжить, — тогда вы сможете сделать это силой.
Он побледнел так, будто вся кровь отхлынула от головы, и вперился в нее немигающим взглядом.
— Не смогу, — прохрипел, — инфа сотка.
И пусть это было сказано совсем на к месту, но Дарья неожиданно рассмеялась. Может, потому что у него это получилось точно, как у своего сына. Ее смех подействовал успокаивающе, и уже через
