Она с ума сошла! Это не тот противник, с которым стоит сражаться в ближнем бою! Она ему по пояс! И даже если она взберется ему на спину, ни один из ее кинжалов не достигнет его сердца, как не достигли стрелы! Почему она не бежит, почему не спрячется под плащом?
— Ты не будешь жить вечно, сука! — взревел демон, занося алебарду над рогатой головой. — Ты окажешься в Бездне с последним вздохом твоего сраного рта!
Ланн, задыхаясь, побежал за ним, но сил давно не осталось и он не смог даже догнать монстра, не то, что обогнать его и попытаться хоть чем-то помочь командору. Но на половине пути два дерева по сторонам от несущегося в ярости демона вздрогнули и огромная сила выворотила их из земли. А затем все стихло…
Громадная туша, разрезанная на две половины, аккурат в той части, где заканчивались пластины доспеха, лежала на мокрой земле и медленно остывала. Деревья с содранной корой нависали над ней, цепляясь остатками корней за землю. Блестела от воды едва заметная тонкая нить, такая же, что разрезала Ланну ногу, когда он явился в гости без приглашения.
Ловушка. Пока Ланн бегал от этой ходячей крепости по лесу, Сайдири установила ловушку. То, чего никогда не смогла бы сделать командор, сделала инерция и громадный вес демона.
— Они были здесь, — не громче дождя повторяла Сайдири, сидя в грязи и ощупывая морду мертвого демона окровавленными руками: она торопилась, а нить — капризное оружие. Но она все еще надеялась, что если ее обманут глаза, то не обманут руки. — Все это время. Все время, — она дышала неровно и время от времени издавала что-то похожее на тихий смешок. — Я не спятила. Не спятила…
Сайдири не видела своих преследователей до этого момента. Каждый проклятый день она подозревала, что может быть просто не в себе и видеть то, чего нет. И единственный раз, когда Ланн мог подтвердить ее подозрения, он промолчал, поэтому ей пришлось вскрывать череп своему мертвому другу, который ничего не смог бы утаить. Узнала ли она что-то, спрашивать, пожалуй, не время…
Резко подняв голову, Сайдири поджала губы и замерла. Ланн остановился в двух шагах, не зная, что сказать… Он даже лицо ее не узнавал теперь — оно то же, но совсем другое — тревожная складка между бровями, бледные губы, колкий взгляд. Как можно было так обмануться?
Она живет в одна в лесной чаще, а не в городе, где полно развлечений. Ее единственные друзья оба обожжены войной и мертвы. Она мало говорит и редко улыбается. Она осмотрительна и не склонна поддаваться эмоциям. Она не пьет, черт возьми!
Это не его жена.
Первое, что она спросила, когда увидела его: «Кто ты такой?»
Он же не знал и знать не хотел, кто она. Он видел в ней только ту женщину, которая оставила его и страстно хотел ее вернуть. Что, черт возьми, он может ей сказать сейчас? «Извини»?
— Не надо было… — тихо проговорил он. — Если бы я не смог его одолеть, я бы доблестно сбежал с поля боя, как подобает настоящему крестоносцу. То есть, тактически отступил бы, да.
— Ты опустил руки и собирался позволить ему разрубить себя пополам! — рявкнула она. — Ты думаешь, я слепая?
Она не могла не помочь, даже зная, что не нужна ему. Это то, что она делает последние десять лет — пытается спасти всех. Для нее война не закончилась, у нее собственный крестовый поход. Бессмысленный, как поиски навсегда утраченной любви.
— Шиика никогда не были злыми, — отвернувшись, она запустила руку в сумку и вытащила бинт, который тут же промок под дождем. — Их мотивы могут быть туманны, но не враждебны. Твоя жена, будучи их частью, тоже не причинила бы тебе вреда. Они бы не отправили тебя сюда, чтобы ты просто здесь умер, — бинт неотвратимо темнел, впитывая кровь. — Должен быть лучший исход. Или его существенная вероятность.
Глава 17
— Звучит как что-то на извечном, — мотнув головой, Ланн подошел ближе. Если она говорит об этом так спокойно, значит и он может. На самом деле он ожидал, что она будет в ярости — мало кому понравится, когда его в постели принимают за кого-то другого. Ему бы точно не понравилось…
Ланн протянул руки, чтобы помочь ей закрепить бинты, и она его не остановила. Лучше бы она его ударила! Потому что, прикасаясь к ее холодным рукам, он все еще помнил, насколько теплыми они могут быть.
— Перекресток Миров соединяет планы, а не отражения, — пояснила она. — Ты пришел сюда не сам.
Шиика отправили его сюда? Просто чтобы подсунуть вместо одной женщины другую? Как-то слишком мелко для Извечных. Не говоря уже о том, что это так не работает! Несмотря на то, что всего пару дней назад он был абсолютно уверен, что это работает именно так. Нельзя просто вынуть из сердца одного человека и положить туда другого…
— Прости меня, — покачал головой Ланн. — За вчерашнее и… вообще.
— За что? — фыркнула Сайдири. — Между той, кто я есть и той, кем я могла бы стать, я бы тоже выбрала последнюю, — нахмурившись, она добавила: — если бы меньше слушала твою богиню… А вчера мне просто по ошибке перепало немного того, что мне вовсе не предназначалось.
Вот обязательно быть такой вежливой? Она ведь умеет ругаться — он только что слышал! По зубам съездить наверняка тоже может, но нет, надо проявить снисхождение!.. И за что? За особые навыки в постели?
— Ладно, давай просто забудем, — глядя на перекосившуюся правую половину его лица, медленно протянула она. — Не так уж много изменилось. Колония все еще где-то здесь, мне все еще нужна твоя помощь. — Сайдири поднялась на ноги, с пол ее плаща ручьем лилась вода. — И этот боров, он ведь пришел не за мной. Ты им мешаешь, а я — нет.
Она права. Что бы ни происходило между ними, демоны никуда не делись. Ну, а эта дыра в груди, размером с вечность… Ланн живет с ней достаточно долго, чтобы протянуть еще немного.
* * *
У вавакии не оказалось при себе ничего, кроме доспеха и оружия, по крайней мере ничего такого, что указывало бы, откуда он пришел и где остальные. Как только кончился дождь, командор вдоль и поперек осмотрела лес на сто ярдов вокруг, но нашла только следы
