Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
сравнении с ним я чувствовал себя бессильным.
Я хорошо помню: вскоре после того, как Жун Цзиньчжэнь начал работать в подразделении, я на три месяца уехал в командировку в L-ию. В L-ии тоже пытались взломать «Фиолетовый шифр» и продвинулись дальше, чем мы, поэтому нас отправили к ним перенимать опыт. Всего нас поехало трое: я, наш дешифровщик и один из замов директора из управления, тот, что отвечал за работу криптоаналитиков.
Когда я вернулся, и директор, и многие другие нажаловались мне на Жун Цзиньчжэня, мол, работает он недобросовестно, ему не хватает упорства, требовательности к себе… Конечно, мне было неприятно это выслушивать, ведь это я его нашел – получается, я потратил столько сил, чтобы нанять какого-то лентяя. На следующий вечер я пришел к нему в общежитие. Дверь была приоткрыта, я постучал, не дождался ответа и вошел без приглашения. В прихожей никого не было, и я заглянул в спальню, где в темноте на кровати свернулся калачиком спящий. Я кашлянул, зашел в комнату, включил на ощупь свет и остолбенел: повсюду на стенах висели чертежи, одни, как графики функций, пестрили кривыми, другие напоминали статистические таблицы с разноцветными цифрами, которые роились и переливались, как мыльные пузыри в лучах солнца; у меня вдруг возникло удивительное чувство, что я попал в сказочный воздушный замок.
Каждый чертеж дополнялся краткими комментариями на китайском, по ним-то я и понял, что чертежи являют собой конспект «Истории мировой криптографии», но без подписей я бы ни за что об этом не догадался. «История мировой криптографии» – толстенная книга на три миллиона иероглифов; меня потрясло, что он смог так ловко и столь необычным способом вычленить из нее самое главное. Талантлив уже тот, кто способен по одним лишь костям воссоздать точный облик человека, а Жун Цзиньчжэню даже кости не нужны были, достаточно фаланги пальца! Вы только представьте: по фаланге пальца суметь увидеть как наяву все тело, это каким надо обладать даром!
Да, Жун Цзиньчжэнь был гением, многое в нем выходило за рамки нашего понимания. Он мог месяцами ни с кем не разговаривать, питаться тишиной, но когда он прерывал молчание, одна его фраза стоила всего, что ты наговорил за целую жизнь. За что бы он ни брался, никогда не было видно процесса, только результат, притом результат безошибочный, поразительный. Его инстинкт, его душа позволяли ему улавливать самую суть вещей, и каждый раз он делал это как-то необычно, особенно, таким способом, какой простому человеку и в голову не придет. Кто бы еще додумался вот так причудливо поселить в своей комнате «Историю мировой криптографии»? Да никто. Приведу пример: положим, шифр – это гора, взломать шифр – значит отыскать секрет горы. Как поступит большинство людей? Сперва найдут горную тропку и станут карабкаться вверх, как взберутся на вершину – приступят к поискам секрета. А Жун Цзиньчжэнь поступил бы иначе, он бы поднялся на соседнюю гору, направил на гору-шифр прожектор и высматривал бы ее секрет в бинокль. Этим он был необычен, удивителен.
И конечно же, с тех пор, как в его комнате так загадочно обосновалась «История мировой криптографии», он ходил, сидел, лежал, открывал и закрывал глаза среди истории шифров, и со временем он вдохнул ее всю, точно кислород, и она побежала кровью по венам к самому сердцу.
Как я уже сказал, я был потрясен увиденным, но впереди меня ждало еще одно потрясение – от услышанного. Я спросил его, зачем он тратит силы на историю. Сам я считал так: дешифровщик не историк, для дешифровщика погружение в историю безрассудно и опасно. Знаете, что он мне ответил?
Он сказал: я верю, что шифры схожи с живыми организмами, и у них, живых, тоже есть связь с прошлыми поколениями, ровно как и шифры одного поколения связаны и тихо перекликаются между собой. Возможно, ключ к новому шифру спрятан среди шифров прошлого.
Я возразил: разработчики шифров стремятся отбросить историю, чтобы взлом одного не привел к взлому еще сотни.
Он сказал: общее желание отбросить историю – это тоже связь.
Его слова мне всю душу перевернули!
Затем он сказал: эволюция шифра сродни эволюции человеческого лица, оба они непрерывно развиваются. Однако лицо, меняясь, все же остается лицом, а точнее, все больше походит на лицо, становится прекраснее. Шифр в этом отношении – прямая противоположность: сегодня он похож на человеческое лицо, но уже завтра будет всячески стремиться избавиться от этой формы, обернется лошадиной мордой, песьей харей, наденет любую личину; его изменения не имеют никакой основы. Но так или иначе, главные его черты, глаза, нос, рот, уши, будут становиться все отчетливее, тоньше, развитее, совершеннее, неизменно подчиняясь законам эволюции. Стремление менять свой облик – первое его непременное свойство, постоянное совершенствование – второе. Два свойства словно две линии, и там, где они перекрещиваются, бьется сердце нового поколения шифров. Если мы сыщем эти линии в дебрях истории, они помогут нам в нашей работе.
Так он говорил, указывая пальцем на муравьиные вереницы цифр на стенах. Его палец то двигался, то замирал, то двигался, то замирал, будто прокладывая свой путь среди множества сердец.
Не скрою, его рассуждения о двух линиях изумили меня. Я знал, что в теории эти линии существуют, но на практике их все равно что нет. Потому что никто не в силах разглядеть, вычленить их, а того, кто рискнет за них ухватиться, они обовьют смертельными путами и удушат.
Хорошо, я объясню. Скажите, что вы почувствуете, если подойдете к раскаленной печи?
Верно, вы ощутите жар, обожжетесь, и после этого уже не посмеете приближаться к огню, будете держаться от него подальше, чтобы не обжечься снова, не так ли? То же самое происходит, когда вы приближаетесь к человеку: вы в той или иной мере попадаете под его влияние – степень влияния зависит от обаяния, «массы и энергии» этого человека. Кроме того – и я говорю это с полной уверенностью, – все, кто имеет отношение к криптографии, будь то создатели (разработчики) шифров или дешифровщики, это лучшие из лучших, бесконечно харизматичные люди, и глубины их душ бездонны, как черные дыры. Каждый из них оказывает на окружающих огромное влияние. А потому – проберись в дебри истории криптографии, и ты попадешь в густые заросли, где повсюду расставлены ловушки, один неверный шажок – и ты уже в западне, ты увяз. Те, кто создают и взламывают шифры, боятся подступать к их истории, потому что каждая душа, каждая мысль, что
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
