Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Фарух посмотрел на рулевого и, увидев на его лице неподдельное восхищение своим вожаком, снова щелкнул тумблером рации:
– Эй, там, дегенерат беложопый, ты меня слышишь? – Теперь голос сомалийца переполняло настоящее, а не напускное презрение. – Это был пустой контейнер. В следующий раз я с вами церемониться не буду. Так что прошу – убери своих молодчиков и не мешай мне кушать.
Предводитель пиратов отключился окончательно, встал, сладко, до хруста в косточках, потянулся и ленивым голосом приказал рулевому следовать на родную базу.
– Надеюсь, телевизионщики успели заснять мой фейерверк, – негромко пробубнил Хиджам Фарух, пытаясь с помощью оптики разглядеть на берегу съемочную группу, – не хотелось бы расстраивать уважаемого господина Омара Фадделя.
Британцы убрались восвояси и сидели тихо, словно мыши под веником, не предпринимая никаких попыток отслеживания, а тем паче преследования. Хотя, и сомалиец знал это наверняка, сейчас военные задействуют все возможные средства, чтобы запеленговать и вести их караван, наблюдая издалека. Ну, что ж, пока «Виктория» в руках Хиджама Фаруха, ему и его людям ничто не угрожает. А на берегу опытного пирата и подавно будет не найти. Да еще с довольно кругленькой суммой денег.
При воспоминании о награде сомалиец довольно улыбнулся и, взгромоздившись на капитанское кресло, снова по-ковбойски закинул ноги на панель управления, насвистывая какую-то африканскую мелодию. Жизнь впереди манила россыпями богатств и удовольствий.
Глава 30
– Ни хрена не будет, – разочарованно произнес Максаков, вернувшись из очередной глубокой разведки, – ребята хорошо знают свое дело. Надо обмозговать ситуацию. Только сначала давайте пожрем, – предложил Пантелей, – а то у нас по расписанию на корабле сейчас обед должен быть, так мой желудок такие песни заводит – мама дорогая! Была бы в джунглях засада – меня метров за триста услышали бы и вычислили. А заодно проведем военный совет и прикинем, что и как нам делать дальше. Давай, Григорий, мечи на стол все, что есть. Трапезничать будем.
В ближайшие минут двадцать вблизи лагеря контрабандистов, спрятанного среди ветвей и лиан, раздавалось громкое чавканье.
– Так нас не то что за триста метров, за все пятьсот услышат, – неказисто пошутил Курочкин.
Старший сержант на секунду перестал ворочать челюстями и глянул на Агадубебе:
– Надеюсь, в вашей банде хоть какая-то дисциплина есть? – Тот кивнул. – Значит, все стоят там, куда я их поставил? – Снова кивок. – Тогда можно не беспокоиться, – эти слова относились уже к подчиненному, – лодки замаскированы, охрана выставлена, да и нас никто не ждет, поэтому и шариться здесь не будут. Ешь спокойно, боец. Когда еще придется?
Отобедав и перекурив, троица в составе старшего сержанта морской пехоты Пантелея Филипповича Максакова – он же главнокомандующий, его переводчика Григория Сигизмундовича Курочкина и предводителя шайки местных контрабандистов некоего Агадубебе приступила к мозговому штурму.
– Короче, дела – хуже некуда, – Пантелей развернул карту и пристроил ее на пустом ящике из-под провизии. – Пока я шел, снял две растяжки, – с этими словами старший сержант выложил рядом с картой обезвреженные боеприпасы. – А вот здесь мне попались на глаза зарубочки, – Максаков ткнул пальцем в неширокую впадину. – А на некоторых деревьях какие-то значки написаны краской. И не так чтобы их скрыть, а наоборот, чтобы каракули эти были хорошо видны. Я там пошурудил и раскопал мину. В саперном деле, конечно, не специалист, только сдается мне, что это противопехотная штуковина, которая не снимается, а обезвреживается только путем ее подрыва. Так что и сюда нам соваться нельзя.
– А может, сделаем проход? – встрепенулся Курочкин. – У меня по саперному делу пятерка была… – смущенно добавил он. – Отметим вешками опасные зоны и…
– А кто отмечать будет? – скептически поинтересовался Пантелей. – Ты, да я, да мы с тобой? Конечно, если бы у нас было побольше аборигенов, можно было бы и их запустить. Только, боюсь, когда вешки мы поставим, армии у нас не останется, – а вдвоем мы до второго пришествия будем ковыряться. Я не удивлюсь, если где-то поближе к базе будут стоять датчики движения, – озабоченно произнес старший сержант. – Я вот, пока возвращался из этой вылазки, все задавал себе вопрос: откуда, интересно мне знать, пираты берут такие интересные игрушки? Ведь кто-то же их им поставляет? – Пантелей с любопытством уставился на предводителя шайки контрабандистов, но тот сделал вид, что не понял, к кому именно относится риторический вопрос морского пехотинца.
– И что, – поинтересовался Григорий, – неужели никак нельзя пройти?
– Наверное – можно, – Максаков пожал плечами, – вернее – нужно. Не можем же мы кидаться в бой без рекогносцировки. Разведку надо провести однозначно. Если не выявить боевой потенциал пиратов, то хотя бы узнать, есть ли в этой треклятой бухте «Резвый». А от этого уже и будем плясать. Слышь, батяня, – старший сержант глянул на Агадубебе, – твои бойцы умеют плавать с камышинкой во рту?
– Как? С чем плавать? – Агадубебе непонимающе наморщил и без того испещренный старческими бороздками лоб.
– С камышинкой, – пояснил Пантелей, приставив для наглядности ко рту указательный палец. – Гриша, – попросил он, видя, что простых слов местный пахан не понимает, – сбегай, принеси. И чему только вас здесь, в вашей Африке, учат? Понять не могу, как вас только до сих пор не переловили. Наверное, просто не хотят, а то давно… – закончить свою поучительную речь морской пехотинец не успел. От кромки воды раздался пронзительный вопль Григория.
– Товарищ старший сержант! Товарищ старший сержант!
Максаков молниеносно схватил автомат, упал на бок, несколько раз перевернулся и принял упор лежа, готовый отреагировать на любое движение, которое покажется ему подозрительным. Однако ничего подозрительного морской пехотинец не заметил, да и подчиненный бежал не так, как бегут от опасности, а как-то радостно, чуть ли не вприпрыжку. Старший сержант осторожно приподнялся на одно колено, все еще держа оружие на изготовку.
– Товарищ старший сержант, посмотрите! – восхищенный Григорий сунул под нос Максакова какую-то веточку с густо посаженными мелкими бледно-голубыми цветочками. – Это же баланитис египетский! Довольно редкое растение! Удивительное дело, что он оказался в этих местах, ведь ареал его обитания гораздо севернее этих широт…
– Слушай, юный натуралист, – Пантелей неторопливо поднялся и отряхнул от песка колени, – я, конечно, уважаю науку, но не до такой же степени. Гриша, – Пантелей притянул к себе подчиненного, ухватив двумя пальцами за полосатую майку. – Ты не в школе, и у тебя не урок ботаники, а самая что ни на есть настоящая война, – процедил Максаков сквозь зубы, – гербарии будешь после собирать, в мирное время. А теперь скажи, что ты меня понял.
– Так точно, понял, товарищ старший сержант, – гримаса радости с лица подчиненного пропала. Он виновато опустил голову, теребя в руках раритетную веточку.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
