дисциплины и трудолюбия недостаточно чтобы конкурировать с такими»
Я пыталась его переубедить: «Гарольд, ты ведь понимаешь, что это дорога возможно ведёт в никуда? Ты ведь сам видишь своё зеркальное отражение в этих людях. Наверное, я ужасная мать. Я не смогла дать тебе в детстве многого и теперь это вылилось в некий комплекс неполноценности. Это твоё желание доминировать, словно ты пытаешься залатать пустоту внутри себя»
Но Гарольд был верен своей мечте: «Я прочёл не мало книг по психологии, мам. И ты лучшая мать, которая только могла бы быть у меня. Дело не в тебе. Жизнь научила нас преодолевать трудности вдвоём, затем и втроём. Справляться с трудностями и побеждать – это девиз нашей семьи, и я хочу нести это знамя. Мы не взошли на трон в своём датском королевстве, теперь мы здесь, и мы уже очень высоко. Это не болезнь, здесь нет ничьей вины и обиды на прошлое, есть только настоящее. Настоящее, в котором я принял решение быть номером один в бодибилдинге. Что мною движет? Я уже и сам не знаю. Это не слава и не деньги. Это нечто внутри, обещание самому себе быть первым. Ни мечта, ни желание, а решение. Когда душа и тело находят согласие и уже не нужна мотивация, в этом состоянии нет места лени. Есть только путь, в правильности которого ты уверен. И ты идёшь любой ценой»
Тогда я поняла, что сын не бросит спорт, только травма и старость могут стать у него на пути. И я смирилась и приняла все как есть. Через несколько лет, когда родился мой первый внук я и вовсе успокоилась. Гарольд продолжал фанатично работать. Три года подряд он оказывался в пятёрке. Затем он был третьим. Ещё следующие четыре года он был вторым. После второго серебра его фанатизм перерос уже в навязчивые идеи.
Тереза глубоко вздохнула: – Какая же я болтливая, Винсент, – Расскажи какие у тебя впечатления о Калифорнии, пока ты ещё в состоянии видеть различия. Я постоянно ностальгирую о начале новой жизни здесь.
– Мои впечатления схожи с вашими, Тереза. В Калифорнии началась моя новая жизнь. Я стал другим человеком, как только оказался здесь. Я словно очутился в потоке правильных событий и энергии. И я все ещё нахожусь в этом состоянии. Главное впечатление – это люди. Первое на что обращаешь внимание, если ты приехал скажем из Аризоны – это открытость и общительность местных жителей. Здесь каждый готов поделиться своим опытом, рассказать свою историю. И обычно это довольно тяжёлые судьбы, но при этом никто не жалуется. Наверное, Калифорния – это то место, которое притягивает тех, кто хочет и готов быть счастливым несмотря ни на что. Калифорния – это не название штата, Калифорния – это состояние души. И ваша история достойна того, чтобы быть услышанной, Тереза.
– Вот, это как раз те правильные слова, Винсент. Находясь здесь долгие годы ты просто ощущаешь это. И только новоприбывший может выразить такое словами. Все те пять лет подряд, когда Гарольд был третьим и вторым, на вершину пьедестала взбирался тот самый Гэри Робинс или Гэри Дэвил, как его называют фанаты и жёлтая пресса. Этот показушный тип с темной душой, не имеет никаких моральных принципов. Его интересует лишь слава и деньги. Это все, что у него есть. Окружение подлиз и халявщиков желающих искупаться в лучах его славы. За его спиной нет семьи и любви. Гэри не фанатик бодибилдинга, он просто псих и синтольный фрик. Те, кто находится внутри всего этого в курсе. В курсе не только его дел, но и на курсе анаболиков. Федерация закрывает на все глаза, им нужен такой медийный персонаж чтобы привлекать спонсоров в индустрию. Гэри постоянно лавирует на грани смерти, его неоднократно возвращали с того света. Накануне соревнований его рацион составляют вода и кокаин. Так он готовится к соревнованиям. Я не заметила когда Гарольд в борьбе с Гэри начал использовать методы врага. Конечно, на наркотики он не подсаживался, но стероиды и гормоны несколько раз доводили его до больничной палаты. Гарольд больше не фанат бодибилдинга, теперь он живёт одними лишь навязчивыми идеями победить Робинсона. Победить любой ценой. Теперь он воплощает в себе то, с чем принципиально боролся. Никакого спортивного духа в этом бизнесе уже нет, кто—то продолжает ради денег, другие ради славы и мести. Все чего я так боялась в своей душе ещё тогда, когда видела своего ребёнка, победившего на своих первых соревнованиях, все это воплотилось в реальность. Это был слишком взрослый ребёнок для своих лет. Я не знаю, что они задумали с Расти и не хочу знать, потому что варианты могут быть лишь ужасными.
Тереза говорила откровенно, но все же в ею взгляде был знак вопроса.
– Я тоже пока не в курсе. Мне поручили лишь передать лично с глазу на глаз информацию о том, что все идёт по плану. Но, наверное, вы правы. Расти обещал мне приключение, стало быть дело не ограничится новой методикой тренировок или схемой питания. Мне жаль, Тереза.
– Ничего. Я уже давно научилась жить с тяжёлым сердцем. Мы виделись с Расти в прошлый раз, и я уже тогда поняла, что это человек той же формации – фанат своей работы. Но у него достаточно рассудка и холодного ума, общение с ним вселило в меня доверие. Гарольда уже не вытянуть из этой каши, для меня отдушиной стали внуки. Их мама пропадает сутками на работе, занимается продюсированием кино. Коди с утра до позднего вечера в художественной школе. Мы открыли её лет пять назад, и она все разрастается. Плюс открываются филиалы по всему штату, дальше у Коди в планах вся страна. Ещё один фанатик в моей жизни. Словно я тихая гавань, притягивающая к себе подобных людей. Я тоже преподаю несколько раз в неделю, для самых маленьких начинающих гениев. Как видишь, Винсент, жизнь богатых и знаменитых не такая беззаботная и счастливая, как может казаться тем, кто смотрит снизу—вверх и завидует. Сколько бы я не общалась в округе с местными богатеями, они рассказывают такие истории, что порою мне собственная жизнь кажется просто пикником на гладко выстриженной лужайке. Гарольд уже заканчивает, а мне пора заняться обедом для моего Дюка.
Тереза потрепала за волосы внука и впервые встретившись со мной взглядом добавила: – Я доверяю тебе, Винсент. Надеюсь ещё увидимся. Присмотри за моим Гарольдом!
Я сидел один в гостиной, минут через десять появился огромный Гарольд.
