славу,
На полном работал ходу!»
«Нас не было даже на свете,
А кто-то с тех пор ещё жив, –
Сказала Волна, — он ответит,
Мол, быль это всё или миф.
Я с мамкой и папкой общалась,
По их выходило словам –
Что в землю уже не вмещалось,
Сгребали ковшом в котлован.
И краской ли нынче, извёсткой,
Пожалуй, что лишняя блажь –
Замазывать эту загвоздку,
Поди ты такое замажь!»
Какой-то хромой оборванец
Пришёл к нам окольной тропой.
Я видел хронических пьяниц,
Но этот совсем не такой.
Но, правда, нетрезвый немножко,
Морщинами лик испещрён,
Как шрамами. «Вот вам картошка,
Давайте её испечём!»
«А сам ты кто будешь, скажи нам!»
И хриплый в ответ хохоток,
Как ржавая брякнул пружина:
«Кто-кто, да никто! Дед Пихто».
Егорыч сказал: «Повезло вам.
Он, кстати, нисколько не врёт,
Что он Дед Пихто. Этим словом
Его вся округа зовёт.
Да ладно ещё, хоть не Пушкин.
Насчёт «повезло» поясню:
Обычно он с третьей чекушки
Заводит свою хреновню,
С улыбкою лёгкой, небрежной
На серых от пыли устах,
Что рухнет оно неизбежно,
Всё то, что стоит на костях.
А я говорю, что не рухнет,
И пусть ерепенится враг,
Тут, братцы, особая кухня,
Тут яма размером с овраг.
С тех пор много лет пролетело,
Поверьте правдивым словам,
Я сам расширял это дело,
Чтоб вышел большой котлован!
Сработано было солидно.
У ямы глубокое дно.
Костей этих больше не видно.
Их все закопали давно.
Хоть память во мне неплохая,
Чтоб так её просто пропить,
Но я потому и бухаю,
Чтоб всё поскорее забыть.
Мой разум подвижный и прыткий,
И все мне причины ясны,
Зачем они, эти напитки,
Такие, как водка, нужны.
Затем, чтоб они помогали
Поменьше нам думать о том,
Чего там у нас под ногами
Спрессовано толстым пластом.
И надо спокойно, без злости
Смотреть нам вперёд, а не вспять.
А вдруг эти самые кости
Захочется нам сосчитать?
Для дружной полезной работы
Во имя великой страны
Способности к устному счёту
Бывают порой и вредны.
А выпьешь сто грамм, и нормально,
А сто пятьдесят долбанёшь,
И, хмурый такой весь, печальный,
Весёлым скворцом запоёшь!
Вот мы ничего и не знаем
Про эту подземную жуть.
Нормально по жизни шагаем.
Нам кости подошвы не жгут.
Так, может быть, в этом, ребята,
И есть он, особый наш путь,
Чтоб, как бы ни шёл ты куда-то,
По сто пятьдесят долбануть!
От водки уж точно вреда нет,
А есть только польза одна.
Она настоящий фундамент,
Опора на все времена!»
Мы все обалдели немного
От этой трактовки его,
Что можно идти в путь-дорогу,
Не помня себя самого.
Психолог глазел ошалело
В холодную чёрную тьму:
«За красных я или за белых?
Уже я и сам не пойму!»
«А смысла-то в этом вопросе, –
Сказали ему, — с гулькин нос!
Он в том, чтоб ты бабу подбросил,
Поймал и до места донёс!»
«Куда? Что за место такое?»
«Туда, где в объятиях с ней
Тебе в тишине и покое
Прожить до скончания дней!»
Ну, это уже ему Чайка
Нащупала струны в душе:
«Живи, и люби, и кончай-ка
С Егорычем клюкать уже!
Чего ты сидишь такой хмурый?
А ну-ка, давай, улыбнись!
Я, может быть, полная дура,
Но выпить готова за жизнь!
Когда под весёлое пенье
Наводится тень на плетень,
Он тоже становится тенью,
А это уже хренотень!»
«К чему это всё?» — мой читатель
Задумчиво спросит меня.
Я, может, отвечу некстати,
Нисколько его не дразня,
Чтоб понял он вместе со всеми,
Кто греется нынче в тепле,
Как было не просто в то время
Работать ментам на «земле».
Пойдёшь так вот праздник отметить
С родным коллективом своим,
И можешь Егорыча встретить,
И Деда Пихто вместе с ним!
Вот так вот цыганочку спляшешь,
Где сцена стоит на костях,
И пращуров сгинувших наших
Покой потревожишь и прах.
В соседнем глухом околотке
Трамвай завывал, как шакал,
И голос в прокуренной глотке
У Деда Пихто клокотал,
Мол, кости в фундаменте — плохо,
Начнут шевелиться — и всё,
Такая пойдёт суматоха,
Ничто уж тебя не спасёт!
«Нельзя так с советской страною! –
В небесный глазея простор,
Кумекали Чайка с Волною
И ветки кидали в костёр, –
Дворец на костях — что за мода?
Какая уж тут красота?
С другой стороны, для народа
Рабочие будут места!»
«Ну да! — им Егорыч поддакнул, –
Всё с нами — и удаль, и пыл,
А кто говорит, всё не так, мол,
Он просто своё не допил!
Их нынче немало, примеров
Людских неизбежных потерь.
И что же, Дворцы пионеров
Уже и не строить теперь?
А если, к примеру, излишек
Добавлен в исходный бюджет,
То строить его для детишек,
Культурный дворец, или нет?
Ведь всем хорошо — и детишкам,
Что в секции будут ходить,
И тем неприметным людишкам,
Что будут излишек пилить!
Уж лучше вы, скептики, бросьте
Свой скепсис и встаньте во фрунт!
Тем более, все эти кости
Давно уже вдавлены в грунт.
И, значит, пустая затея –
Пытаться опять и опять,
С устатку пыхтя и потея,
Найти их и все сосчитать,
Уж если по ним, громыхая,
В далёкую новую жизнь,
Навроде цветущего рая,
Проехал большой механизм? –
Бульдозер какой-нибудь, трактор,
А то и вообще паровоз?»
А ты, мой читатель, вот как ты
Решил бы подобный вопрос?
Для храма искусства, к примеру,
Чего это — лёгкий пустяк,
Ошибка, прокол землемера,
Когда он стоит на костях?
«А сам что ты скажешь на это?» –
Ребята спросили меня.
А здесь никакого секрета,
А только одна болтовня.
Вопрос на засыпку мне вбросьте:
А кто он, советский народ? –
Мы все, в том числе эти кости,
Что в яму бульдозер гребёт.
Вот так и снимают с нас стружку.
Такая уж, видно, судьба.
А я вот допью свою кружку
И лично скажу от себя:
Не то чтобы я конспиролог,
Любой на меня посмотри –
Но мысль, как железный осколок,
Терзает меня изнутри –
Про то, что небесные силы,
Назначив уже судный час,
Как будто в реке крокодилы,
Свой взор обратили на нас.
Там явно
