этого. Мне бы сначала разобраться с Лёшей, прежде чем думать о других отношениях. Да и отношениями это не назвать. Я пока ничего не могу дать Максиму. Пока лишь он всё делает для меня, и только. Что немного заставляет чувствовать себя неловко и неудобно.
Чем я заслужила такого мужчину? Несмотря на наши отношения в подвешенном состоянии, Максим не отступал. Старался для нас двоих. Я не могла поверить, что кто-то готов был справиться со всеми трудностями, чтобы быть со мной. Такие мужчины разве существуют?
Существуют. И Максим этому подтверждение.
— Кать, ты как? — подошёл ко мне он, когда я присела на стул на кухне, переводя дыхание. — Давай я всё сделаю, а ты отдыхай. Тебе нельзя перенапрягаться.
Было, конечно, приятно такое услышать, но я не могла всю работу взвалить на Ларису и Максима, даже если они предлагали это. Поэтому отказалась. Правда, ненадолго. Ведь Пётр, который уехал рано утром, вернулся и привёз с собой адвоката. Седовласый мужчина в очках в тонкой оправе предложил обсудить мою ситуацию и я пригласила его внутрь дома.
Устроившись за столом, я в подробностях рассказал обо всём, что и сама знала. На это время Максим с Ларисой бросили свои дела и устроились рядом со мной, морально поддерживая. Максим и вовсе ободряюще держал за руку, пока я описывала последний месяц во всех подробностях, начиная с той злополучной пощёчины.
Излив душу, я вздохнула и посмотрела на мужчину в ожидании его вердикта.
— Екатерина, я всё записал. Если у меня возникнут вопросы, я позвоню. А пока, предлагаю готовиться к суду. Дело, конечно, не сказать, что неординарное, обещать ничего не могу, но попытаться стоит. Навряд ли вы готовы скрываться всю жизнь от своего супруга. Поэтому будем рисковать. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Ожидайте моего звонка, я обязательно с вами свяжусь, — пообещал мужчина и удалился. А я переглянулась со своей группой поддержки, получая от них одобрение.
— Спасибо, — поблагодарила я Владимира Вениаминовича, самостоятельно провожая его до ворот. Мужчина оказался весьма приятным и серьёзно отнёсся ко всем моим словам. Несмотря на то что во многом я сама глупила, он ни разу не сделала замечания. Да и Пётр с Максимом, не говоря уже о Ларисе смотрели на меня с сочувствием, а не с осуждением. Что немного успокоилось и дарило надежду на хороший исход событий.
— Пока не за что, Екатерина. Вы должны понимать, что теперь вам придётся собрать всю свою волю в кулак, чтобы достойно ответить на нападки мужа, которые обязательно появятся в направлении вас. Так что крепитесь, — ответил мужчина, садясь в свою машину. — До связи.
— Хорошо. Я готова, — уверенно ответила я, решительным взглядом смотря на адвоката, который коротко кивнул на прощание.
Вот только сказать-то я сказала, но сама пока не находила в себе сил для такой битвы. Надеюсь, я найду их в себе. Просто обязана.
И словно в подтверждение моих мыслей ко мне подошёл Максим, приобнимая за плечи и неожиданно целуя в висок и неожиданно успокаивая и даря поддержку. Впервые я смогла отпустить напряжение и совершить маленький шажок доверия тому, кто решил стать моей поддержкой. Повернувшись к мужчине, я несмело обняла его, утыкаясь носом в шею и прикрывая глаза, чувствуя, как Максим тоже расслабляется и крепко обнимает меня. И да, он тоже переживал и боялся, что я снова его оттолкну и я бы оттолкнула, но… мне нужна была сейчас поддержка. И крепкое мужское плечо, коим и являлся Максим.
— Спасибо, — шепнула я ему еле слышно.
— Я буду всегда с тобой, Кать. Мы со всем справимся, — пообещал в ответ он, а я улыбнулась. И доверилась. Всё будет хорошо. Мы справимся.
Глава 26 Часть 1 Новость: хорошая и плохая
До этого дня мне казалось, что ещё не поздно всё отменить и залечь на дно. Тем самым отгородившись от происходящего. Прежняя я так бы и поступила. Спрятала бы голову в песок и стала ждать, когда проблема рассосётся сама собой. Но к сожалению, так не бывает. И теперь я вынуждена полностью измениться, чтобы стать свободной.
Только сейчас я поняла, что значит остаться без денег. Конечно, у Максима были средства и он готов ими поделиться, но это не то. Я привыкла, что у меня есть карта с собственными сбережениями. Я не сидела на шее мужа, как всё время утверждала свекровь. Я работала. У меня был бутик нижнего белья ручной работы. Конечно, мне пришлось поработать в минус, но я могла себе это позволить и снова не благодаря мужу, а деньгам моего отца. Но Лёша считает моё наследство своим капиталом. Он привык жить в роскоши. И ни за что так просто не сдастся.
Но сейчас у нас есть шанс отделаться от него. Получить судебный запрет на приближение и уехать.
Уже два дня мы сидели в доме на окраине, стараясь лишний раз не высовываться наружу, и ждали, звонка от адвоката. Но мужчина не стал звонить. В районе обеда к нашему убежищу подъехала иномарка, из которой вышел Владимир Вениаминович.
— Добрый день, — кивнул он, направляясь к столу и выкладывая из портфеля папку. — У меня для вас хорошие новости.
— Да? — не поверила я.
— Да, — усмехнулся адвокат, присаживаясь на табуретку. — Но есть и плохие.
— Вот с них и начинайте, — вздохнула я, сцепив руки в замок.
— У нас нет доказательств того, что муж применял к вам насилие. А значит, оспорить первую часть завещания не выйдет. Вы не сможете получить себе фирму отца. Если, конечно, у вас нет козыря в рукаве.
— Нет, — покачала я головой. — У меня нет доказательств.
— Но как я уже говорил, есть и хорошая новость, — протянул мужчина, перебирая документы. — К счастью, сейчас не те времена, когда мужчина может сдать опостылевшую жену в психушку, просто сообщив, что она не в себе. Его слова теперь недостаточно. Диагноз может поставить только психиатр.
— Я понимаю, что нам нужно подстраховаться. Я должна пройти через это, чтобы у меня были на руках бумаги. Нужно найти психиатра… — зачастила я.
— Нет, не нужно, — поднял на меня взгляд адвокат. — Вопрос о назначении судебно-психиатрической экспертизы решается при возникновении у дознавателя обоснованного сомнения во вменяемости обвиняемого. Не просто голословные обвинения, а обстоятельства вызывающие сомнения во вменяемости, — делая акцент на каждом слове, чётко произнёс мужчина, глядя мне в глаза. — Допустим, наличие данных о том, что вам в прошлом оказывалась психиатрическая помощь или тот факт, что
