оружие для самозащиты. Проблема заключалась в том, что я терял контроль и заходил слишком далеко. Я ненавидел это ― ненавидел себя каждый раз, когда делал это. Поэтому пытался управлять гневом и изучал способы его контроля. Я не хотел быть подобным человеком. И знаю, что это дерьмовое оправдание, но тем утром в Вегасе я был потрясен, и пусковой механизм, о котором я даже не подозревал, сработал, и я отреагировал. Это было дерьмово, и ты не заслуживала этого.
Его кадык дергался, когда он продолжал время от времени украдкой поглядывать на меня, чтобы оценить мою реакцию. Если бы он не был за рулем, я бы обняла его. Вместо этого я решила извиниться перед ним. Он не единственным, кто был неправ в то утро, и я, возможно, спровоцировала его.
― Мне тоже жаль. Я не должна была говорить все те ужасные вещи, которые так тебя разозлили.
Он вскинул голову, нахмурил брови, посмотрел на меня, затем на дорогу и снова на меня.
― Это не твоя вина, ― заявил он, его голос был тверд. ― Ты не отвечаешь за мои действия. Я отвечаю. Неважно, что ты делаешь, я отвечаю за свои поступки, и в тот момент я повел себя как мудак.
Огонь прожег путь от горла до самых глаз. Когда в последний раз меня не обвиняли? И только тогда я поняла, что за последний год Боди вылепил из меня человека, который постоянно извиняется.
Много раз мама говорила, что я не отвечаю за поступки других людей, что бы они ни говорили. Я знала это. Знала это. Но Боди самым тонким образом подтачивал эту уверенность, и я не замечала этого до сих пор ― пока Остин не напомнил, как все должно было быть. Пока он не напомнил мне, кем он был на самом деле.
― Рэйлинн, ― сказал он, когда я не ответила. ― В том, что произошло там, виноваты мы оба, но это не дает мне права терять самообладание. Это не дает мне права причинять тебе боль. Я не хочу причинять тебе боль.
― Знаю. ― И я знала. Знала Остина. Я знала его как свои пять пальцев, и восстановление уверенности в себе значило больше, чем его извинения. ― Спасибо, Остин.
Он нежно улыбнулся мне, а затем снова переключил свое внимание на дорогу.
Я изучала его строгий профиль и думала, что нам нужно поговорить о том, что делать дальше. Сейчас, в машине, было бы самое подходящее время. Но в этот момент другой разговор не имел значения. С меня свалился груз, о котором я и не подозревала. Я хотела насладиться охватившим меня облегчением, а не сталкиваться с неразрешенными проблемами.
Проблемы, которые могут все разрушить и завершить ужасным образом ― которые могут положить конец всему.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Остин
Рэй: Спасибо за выходные.
Я посмеялся над селфи, которое она, должно быть, сделала, когда я этого не заметил. Ее карие глаза были широко раскрыты, и в них явно светилось озорство, когда она поймала меня, пока я тряс головой на заднем плане. Когда я перестал разглядывать фотографию, в моей голове всплыл образ её прекрасной усмешки в тот момент. Она прислала это фото, чтобы смутить меня, но я не мог перестать разглядывать ее лицо с самой красивой улыбкой.
Вчера я высадил ее у квартиры после того, как мы ехали домой, устроив в машине караоке. Рэй пригласила меня войти, и мне было физически больно отказаться, но я это сделал. Должен был.
Рэй постоянно говорила о том, что не хочет, чтобы ее ограничивали, и после великолепно проведённых выходных последнее, чего я хотел, ― это испытывать судьбу. Мне нужно было показать, что она может жить своей жизнью и быть самой собой, оставаясь при этом моей женой. Я любил ее. Любил ее такой, какой она была, и не хотел ничего в ней менять.
Я хотел, чтобы она была той дикой и свободной девушкой, которую я встретил в колледже. Просто я хотел, чтобы она была дикой и свободной рядом со мной.
Поэтому отказался и отправился домой, чтобы маяться с синими шарами всю оставшуюся ночь. Даже дрочка в душе под образы, навсегда запечатлевшиеся в моем сознании, не помогла.
Я: Было весело.
Вместо того чтобы рассказывать ей, в каком восторге от прошедших выходных, я упростил задачу и добавил фотографию ― ту, которую сделал тайком, когда она спала с открытым ртом и, возможно, пускала слюни, если увеличить снимок.
Я: И этот снимок мне нравится больше. Достоин Instagram.
Рэй: ОМБ! Как тебе удалось его сделать?
Я: Тайком.
Рэй: Он ужасен.
Я: Не согласен. Мне нравится.
Я чуть было не пошутил по поводу того, что это напомнило мне о том, как широко она раскрывает рот в отношении других вещей, но, опять же, решил не усложнять ситуацию. Особенно по смс. Каким-то образом нам удалось избежать разговора по дороге домой, и теперь мы пребывали в подвешенном состоянии.
Рэй: К черту. Я выкладываю. Мы можем поступать, как Райан Рейнольдс и Блейк Лайвли, выкладывая неудачные фотографии друг друга.
Я: Удачи в получении моей фотографии. У меня нет неудачных.
Рэй: У меня глаза закатились.
Кстати, не обсуждать произошедшее между нами было легко, когда наша дружба снова протекала в шутливой манере. Просто теперь я знал, какова она на вкус и на ощупь. Дни спустя я все еще чувствовал вкус ее соков во рту и надеялся, что он никогда не исчезнет.
― Почему ты улыбаешься? ― спросил Кинг на следующий день.
Я перестал пялиться на скриншот, который только что прислала Рэй, с комментарием к ее посту в Instagram о том, что мы забавная пара.
― Я счастлив, ― легко ответил я.
― Я так понимаю, выходные прошли хорошо.
― Ага.
― И? Выкладывай, братан, ― потребовал Кинг.
Он написал мне в вечер нашего возвращения, но я ответил, что мы поговорим за обедом.
― Кто ты? Сплетник? Тебе нужно, чтобы я разлил чай?
Официант как раз принес нашу еду, Кинг все это время смотрел на меня, видимо, не оценив мой голос гламурной киски.
― Ха! Нет, ― сказал он, как только мы остались одни. ― Я просто хотел выяснить, не вышло ли все боком.
― Ага, ну конечно.
― Ладно. Итак, что там произошло?
Откусив от
