президент конфедерации Джиованни Сильвестри, сенатор и владелец миланского завода железнодорожного машиностроения. Он резко осудил бессмысленные, по его мнению, нововведения, такие как восьмичасовой рабочий день и повышение зарплат, вредные для роста производительности и национального валового продукта, принятые из страха перед влиянием Советской России. После этого он подверг критике малодушное правительство Нитти, допустившее социалистов в королевский парламент и недостаточно жестко реагировавшее на провокации, включая, в числе прочего, захваты фабрик в Понт Канавезе, Вьяреджо, Асти, Торре Пелличе, Сестри и, наконец, в туринских цехах ФИАТа. Все эти выступления государство должно было подавлять грубой силой, потому что, если продолжать им попустительствовать, как Нитти, то «не успеем мы опомниться, как уже завтра красные казаки и башкиры с калмыками будут поить своих взмыленных коней в фонтанах Треви и Тритона». Затем слово взял Джино Оливетти, основатель и секретарь Конфиндустрии, доцент трудового права, редактор газеты «Стампа» и депутат нижней палаты королевского парламента. Он подробно остановился на юридических аспектах механизма фабзавкомов – в частности, объяснил, чем фабзавкомы отличаются от профсоюзов: если последние рассматривают своих членов исключительно как наемных работников и выполняют посреднические функции при переговорах с работодателем, то фабзавкомы рассматривают своих участников, в первую очередь, как общественно полезных производителей, соответственно, претендующих на участие в распределении производимого богатства, т. н. прибавочной стоимости, по Марксу. Эта идея автономии и суверенитета труда, его права на производимый продукт, превращает фабзавком в ячейку коммунистического общества. Очевидно, что практика формирования фабзавкомов перенята из Советской России. Кроме того, данный организационный подход был утвержден в качестве основной тактики революционного движения на съезде ИСП в Болонье. Стратегические цели данного движения были заявлены недвусмысленно: экспроприация предприятий с их полной передачей фабзавкомам и установление диктатуры пролетариата в Италии.
Аньелли поделился собственным опытом, рассказав, как в годы войны появились внутренние комиссии, которые он счел полезным инструментом вертикальной координации производства «снизу вверх», и как они постепенно мутировали в фабзавкомы, с которыми он надеялся наладить взаимовыгодный диалог, и как революция в России негативно сказалась на менталитете рабочих, особенно после активизации в городе местных подрывных элементов. В итоге все собравшиеся согласились с двумя основными пунктами плана дальнейших действий: во-первых, все работники предприятий, включая цеховых старост, в рабочие часы обязаны работать, а не слоняться по цехам, обсуждая учение Маркса или новости из России; во-вторых, на предприятии и в цеху может быть только одно руководство, представляющее только одну сторону – собственников предприятия, двоевластие неприемлемо и недопустимо. Это соответствует духу и букве Альбертинского статута, действующей конституции Италии. Следовательно, при первой же возможности, деятельность фабзавкомов должна быть запрещена, а сами советы – распущены, если потребуется, в принудительном порядке. Конечно, члены собрания никак не ожидали, что при попытке осуществить этот план забастует полмиллиона жителей Пьемонта. Через десять дней противостояния Всеобщая конфедерация труда и Конфиндустрия подписали пакт, согласно которому промышленники отказывались от попыток наложить абсолютный запрет на существование цеховых внутренних комиссий и фабзавкомов, в то же время не признавая за ними никаких прав на участие в управлении процессом производства и распределения товарной продукции. Реакция итальянских коммунистов была единодушной – предательство главы ВКТ Д'Арагоны означало очередное поражение итальянского пролетариата в борьбе за власть над страной, учреждение советской республики и установление социализма.
Убежденный сторонник рабочей автономии и федеративного полицентризма в промышленности, Антонио Грамши в этот раз заговорил о необходимости создания «генерального штаба» революции, о централизации коллективных усилий. Он считал, что именно руководство ИСП и ВКТ повинно в поражении туринских рабочих, потому что ровным счетом ничего не было сделано для их поддержки в других регионах и перерастания всеобщей забастовки в общенациональную. Центр ответил, через миланскую газету «Аванти!», обвинениями редакции «Нового порядка» в безответственности и волюнтаризме при самовольном инициировании забастовки без согласования с партийным и профсоюзным руководством. «Совет» из Неаполя был настроен в этот раз более примирительно, стараясь, как всегда, представлять своим читателям объективный и взвешенный обзор, основанный на точке зрения ортодоксального марксизма. Признавая важнейшую роль всеобщей забастовки в Пьемонте, они подчеркивали, что партийное руководство было просто обязано обратить внимание на столь масштабный процесс, пока он еще был на стадии созревания. Поднять народ по всей стране было бы тогда вполне возможно. Поэтому на центральных органах партии лежит гораздо более значительная вина за бездействие, чем на туринских товарищах за их наивную инициативу. В то же время нельзя и в этот раз обойти вниманием серьезные методические ошибки редакции «Нового порядка», при всей симпатии к ее мужественной борьбе. Единственным поводом для забастовки стал вопрос о легитимности фабзавкомов и роли рабочего контроля над производством и распределением продукции. Рабочий контроль, объяснял Бордига, не нужен, если у пролетариата нет политической власти над населением страны, в первую очередь над классом эксплуататоров. Вне этого контекста рабочий контроль сам по себе не играет никакой роли в коммунистическом процессе обобществления производства. Буржуазное государство вполне может в будущем согласиться с предоставлением фабзавкомам права на рабочий контроль, на участие пролетариата в управлении процессами повышения доходности отдельных предприятий. «Новый порядок» в Турине почему-то до сих пор считает рабочий контроль целью борьбы рабочего класса, его главным грядущим завоеванием, которое автоматически станет залогом необратимого поворота общества к коммунизму. Эта глубоко ошибочная позиция, конечно, обусловлена стремительным индустриальным развитием Пьемонта, заставляющим местных коммунистов переоценивать роль местных автомобилестроителей как авангарда рабочего движения, их реальную готовность стать, немедленно и сейчас, катализатором исторических изменений в обществе. Этим вредоносным иллюзиям способствует близорукая пропаганда «Нового порядка». Задача партии, считал «Совет», заключалась в том, чтобы использовать это мощное стачечное движение в верном направлении, для достижения общих целей. Поэтому, если рабочие Пьемонта чувствуют уже сейчас, что готовы к решительной борьбе, то именно на центральных органах итальянского пролетариата лежит обязанность ускорить подготовку успешного восстания во всех остальных регионах Апеннинского полуострова, в то же время избегая напрасной траты передовых сил в Турине и других развитых областях промышленного Севера, обреченных на массовый провал, как в последнем случае.
К этой оживленной полемике по-своему прислушивался крупнейший отраслевой профсоюз – Итальянская федерация рабочих-металлистов, FIOM. Ради достижения более справедливого и прочного согласия между классами в той шаткой обстановке, по их словам, лидеры профсоюза составили текст типового меморандума с требованиями повышения зарплат рабочих на сорок процентов в связи с ростом цен на товары широкого потребления. В отличие от ИСП этот профсоюз действовал централизованно и слаженно, и профгрупорги по всей стране практически одновременно начали подавать такие меморандумы на рассмотрение руководству предприятий металлургической отрасли. Промышленники через Конфиндустрию попросили профсоюз дать им месяц на
