из ресторана по-английски, не попрощавшись. Честно говоря, побаивалась, что Марко захочет ее чему-нибудь еще научить. Решила, что позвонит утром, но Марко ее опять опередил.
Правда, звонок раздался уже в одиннадцать:
– Я понял, что тебе нужно отоспаться. Ты вчера убежала? Все в порядке?
– Да, конечно! Огромное спасибо. И ты прав. Я только проснулась. А вчера… Ты так занят, к тебе не подступиться! И ты на работе такой строгий!
– Я деловой. Вчера был важный банкет. И я был очень занят, это правда. Сегодня не очень. Если хочешь, у меня будет свободных пара часов, мы могли бы где-нибудь погулять. На улице не так уж холодно, а нужно гулять. Это, знаешь, здоровье. И тебе, ты все время у компьютера, и мне, я у печи.
– Хорошо. Во сколько встретимся?
– Давай в четыре.
– И где?
– Где лучше погулять. Где-нибудь в центре, где прекрасно!
Юля задумалась. Прекрасно, по ее мнению, это – район Малой Бронной, но как-то она повела туда иностранцев, и они ничего не поняли. Часто бывает так, что тебе что-то очень нравится, и ты хочешь этой радостью поделиться, и ждешь подтверждения своим мыслям, чтобы радость сразу стала двойной. Но вот бывает так, что человек твою радость не разделил, более того, ты видишь, что он вообще здесь не с тобой. Или Юля очень внушаемая, или так у всех, но радость мгновенно меркнет, и ты сама уже думаешь: и что тут такого?
Так случилось как раз с районом Малой Бронной. Они шли к Патриаршим, иностранный партнер молчал, но она видела, как он спотыкался о выбоины, совершенно не смотрел на красивые посольства, а только под ноги, оглядываясь на визг проезжающих машин, чертыхался по-своему. Нет, она не разочаровалась в партнере, но по Бронным потом долго еще не гуляла. А вот Красная площадь тогда произвела на него колоссальное впечатление. Партнер был не из болтунов, он вообще не давал никаких оценок, но по тому, как расправились плечи, как он сразу же начал искать место для фотографии: чтобы и собор было видно, и Мавзолей, она поняла, он в восторге, это то, что надо.
Нет, она принципиально не пойдет на Красную площадь.
– Я люблю московские бульвары. Как тебе? Можно встретиться, допустим, на Тверском и пойти по Страстному, Петровскому, на сколько времени хватит. Там уютно. – Юля подумала, что слово «уютно» Марко мог и не знать. – Ну, то есть прекрасно.
Марко пришел точно в четыре, как принято у королей, и никак не у итальянцев. Наша школа. Сколько он в Москве? Три года? Город сделал свое дело. Юля не опаздывала никогда. Просто считала опоздание оскорблением для партнера. Время – самое дорогое, что у нас есть. И не только это. У нее бывали в жизни моменты, когда она ждала. И вот стоишь как дура, улыбаешься и принимаешь красивую позу. Красивой ты должна быть со всех сторон, никто не знает, откуда выскочит человек, которого ты ждешь. В итоге сводит зубы, и человек, который в конце концов приходит, не понимает, чего это ты такая пластмассовая. Может, ты не рада? Или у тебя что стряслось?
А еще хуже, начинают терзать сомнения, а может, все зря, и вообще никто приходить не собирался? Чего она тут стоит? Еще и нарядилась совершенно некстати. Юбка начинала жать. Ну ясно, она же ее натянула утром, еще и долго втягивала живот перед зеркалом. А как она в ней будет сидеть? Хотя где сидеть? Нет уж, приходить нужно вовремя обеим сторонам.
Улыбающийся, в красивой дубленке, шарфике, повязанном так по-итальянски, на один узел, и в зеленой вязаной шапочке, итальянский повар был совершено неотразим. Юля улыбнулась, сняла варежку и протянула руку, уже точно зная – для поцелуя.
– О! Это называется варежки! Как это здорово! Я обязательно привезу такие тете в подарок. Она сестра моей нонны, бабушки. Бабушки уже нет в живых, а ее сестра – си! Да! Она очень пожилая, а у старых людей мерзнут руки.
– Я думала, ты опоздаешь.
– Ты про итальянские дурные привычки? Ноу! Нет! Повара не опаздывают. Мы же готовим, у нас часы в голове. Нет! Мы не опаздываем.
Они пошли неторопливо по бульварам. Москва была тиха и невероятно красива. Рано спускались сумерки, на Тверском зажглись фонари, шел легкий снежок.
– Вы так элегантно ходите под руку. Возьми меня. – И Марко галантно предложил руку.
– Спасибо, а то скользко. Расскажи, как ты приехал в Москву.
– Да, это интересно. И совсем не то, что я ждал. Понимаешь, я работал в ресторане в Риме. Шеф-поваром. Такой симпатичный ресторан. Именно римской кухни. Не в самом центре Рима, а в таком переулочке. Никогда нельзя есть на центральных улицах Рима. Особенно если тебя туда зазывают. Это только для туристов. В Риме очень много туристов.
– Почему нельзя?
– Потому что другие продукты. Не очень свежие. То есть, конечно, они очень свежие. Но могут быть не сегодняшние. А, например, вчерашние. Это очень тонко. И само приготовление. Это конвейер. Я так не люблю. Даже самую простую пищу можно и нужно готовить изысканно. Ну, как тебе объяснить? В Риме есть три типа ресторанов. Во-первых, это местные trattorie и osterie, тут можно поесть cucina Romana, то есть римскую кухню. Здесь все наши традиционные продукты, прямо с рынка и бойни, причем в дело пускают все части туши. Мы говорим: «От ушей и до хвоста». И готовят в тратториях по нашим местным рецептам. Эти рецепты передаются из рук в руки, от дедушки повара к внуку повару. Это специфическая еда, не всем нравится. Но уж как приготовить!
– А здесь, в московском ресторане, у тебя что-то можно такое попробовать?
– Почти нет, но это другой вопрос. Я продолжу. Есть cucina creativa – кухня с некоторыми экспериментами. Мне нравится. Я люблю эксперименты. Но такие блюда дороже. А у римлян есть поговорка: piu sespenne, peggi o se mangia. Чем дешевле, тем вкуснее.
Юля рассмеялась:
– Это правда?
– На семьдесят процентов. Ну и есть cucina gourmet – кухня для гурманов, такой микс из французской и итальянской кухни. Римляне конкретно такую кухню не любят. Нет! Они очень любят свое. Они верны своим традициям. Они любят то, что готовила их бабушка, потом мама. Если вы придете в гости в дом к римлянину, вам подадут пасту. И это будет знак особого к вам уважения. И обязательно это будет рецепт бабушки или прабабушки. И вам подробно об этом расскажут, а за
